Я покачала головой: азартные игры нужны только тем, у кого уже ничто другое азарта не вызывает. Ну а я этой болезнью не страдаю. Пока еще.
Валерия повела себя совершенно естественно.
Внезапно обнаружив, что как раз в тот момент, когда подошел Витя, рука ее мужа углубилась чересчур уж глубоко, куда не следовало, и это стало заметно, она ударила его по плечу и резко отстранилась.
Валерий покачнулся на стуле и, чтобы соблюсти равновесие, даже схватился за край стола.
Звякнули бутылки, брякнули тарелки, но, слава богу, ничего не упало и не разбилось.
Чувствуя себя немного неловко, Валерий встал и, в упор глядя на подошедшего к нам Витю, произнес медленно и четко:
— Я не играю, ты понял, да? Иди вон с байкерами поиграй!
— Конечно, конечно, я понятливый, — с готовностью ответил тот и, усмехнувшись, отошел.
Я удивилась: Валерий повел себя так, словно с Витей он не был знаком и это не они буквально только что секретничали в кустиках.
Подумав, что этот спектакль он разыграл исключительно для Валерии, я опустила глаза и выругалась про себя. Мое молчание Валерий мог принять за согласие с ним, что было бы омерзительно.
А мою парочку словно подменили.
Теперь они решили поиграть в тихих паинек, которым все, что уже другим можно, строгие родители еще не разрешили.
Валерий, нервно подергиваясь, достал из кармана брюк пачку сигарет и закурил.
— Дай и мне тоже, — резко попросила Валерия, протягивая руку.
— Ты много куришь, девочка, — удивленно произнес Валерий, но выбил сигарету и протянул жене.
«Уже пошли первые открытия на супружеском поле, — грустно констатировала я. — И почему вам так просто не живется, ребята? Жениться-то зачем?»
Валерия закурила и сидела с отстраненным видом, опустив глаза на стол, и выбивала пальчиками по столешнице какой-то марш.
Валерий же, наоборот, не спускал напряженного взгляда с удалившегося Вити, который нашел-таки желающих сыграть с ним по маленькой за соседним столиком, но не с байкерами, а с братками, и губы Валерия презрительно вздрагивали, однако он ничего не говорил, хотя, как было заметно, с удовольствием выругался бы несколько раз.
«Одно из двух, — подумала я, слушая громкие разговоры из-за соседнего стола с громогласными гоблинами, где пристроился картежник, — одно из двух: или наш мальчонка-молодожен — заядлый картежник и Валерия заранее страшится его игорного загула, или…»
Додумать мысль до конца я не успела.
Валерия, вдруг словно решив сбросить с себя навалившееся напряжение, обратилась ко мне:
— Что же вы погрустнели, Татьяна? Может быть, еще выпьем по одной, если уж такая жизнь пошла, что… — Она не договорила, а зря.