Один из тех людей, встречи с которым я ждала, но никак не могла предположить, что именно он будет следить за Валерией.
Этот шулер мог оказаться еще и просто маньяком, и я решила не дать ему возможности скрыться, собираясь разобраться с ним в ближайшие же минуты, как только представится для этого удобный момент.
Идя по дороге, Витя несколько раз останавливался, оглядывался и, как мне казалось, прислушивался к чему-то.
Кемпинг жил ночной жизнью.
То тут, то там слышались звуки музыки, приглушенные голоса, звон посуды, чьи-то выкрики. Словом, гуляла веселая компания.
Витя в последний раз оглянулся, сошел с дорожки, остановился перед предпоследним домиком и, быстро вынув из заднего кармана брюк ключ, вставил его в замочную скважину, потом распахнул дверь и скрылся за ней.
Теперь уже предстояло набраться терпения мне.
Подождав, когда в домике зажжется свет, я, выкурив сигарету, чтобы не проявлять непохвальной торопливости, осторожно пошла вдоль стены домика и заглянула в первое же окошко.
Оно было прикрыто занавеской, но с правого края ткань неплотно прилегала к оконной раме и можно было хоть на чуть-чуть сунуть туда нос.
Витя кушал бутербродик с колбаской, лежа на кровати, и смотрел телевизор, стоящий у него в ногах.
В домике, кроме него, никого не было.
Рассмотрев все, что можно было рассмотреть, я отошла от стены, поднялась на крыльцо и, потянув за ручку двери, обнаружила, что она заперта.
Это не явилось для меня препятствием, и в считанные секунды с помощью ножа, шпильки и одной неформальной фразы, повторенной восемь раз, я распахнула эту дверь.
Звук телевизора заглушал все остальные звуки, поэтому, не рискуя почти ничем, я подошла достаточно незаметно к двери комнаты, где Витя культурно протягивал ножки после неудобного сидения в кустиках.
Увидев меня, он сел на кровати, раскрыл рот, потом сунул руку под подушку.
Все эти манипуляции, на мой взгляд, заняли слишком много секунд, к тому же сработал фактор внезапности, да и я хорошо знала, что мне было нужно.
В два с половиной прыжка я успела преодолеть разделяющее нас расстояние, и в тот самый миг, когда рука Вити, держащая за рукоятку пистолет, уже высовывалась из-под подушки, он получил от меня такой классный удар в горло левой рукой и коленом в свою правую руку, что, захлебнувшись в собственном крике, он уже не был в состоянии думать ни о чем.
Когда он откашлялся, для него уже не существовало шансов.
— Расслабься, малыш, — мягко попросила я, переставляя с предохранителя его собственный пистолет, теперь уже ставший моим. Бросив на меня затравленный взгляд, Витя медленно притянул к себе правую руку и сел на кровати.