Дверь ко мне рванул тот самый, с обнаженным ножом в руках.
— Иванова? — рявкнул в мои искрящиеся радостью глаза и виртуозно обматерил всю, с головы до ног.
Слушать его было приятно.
— Погоди, — перешел он наконец на человеческий язык, — сейчас Леха Маленький Цибизу дозвонится, узнаем, что с тобой делать.
— Везти меня надо к Шубаровым за курьером вашим. А Леха пусть на ходу дозванивается.
И, видя его колебания, кричу на него, страшно выкатывая глаза:
— Вези, бес, не то упустим вашего зверя! — и добавляю тихо, обессиленно: — Если уже не упустили.
— А как же твоя машина? — осведомляется, открывая для меня дверь.
— Какая она моя! Угнанная, пусть стоит.
Ехать оставалось всего ничего, но он, накручивая баранку, успел рассказать, какой большой езды дал Цибиз охранникам, как братва на ушах стояла, колеся на машинах по району, где принимался сигнал моей пищалки, и как никто не мог понять, каким образом я могу давить на кнопку бешеным пунктиром часами подряд.
Пунктир этот меня позабавил, и я достала из сапога черный пластмассовый квадратик, бросила сверху на приборный щиток. Парень только хмыкнул.
Машины мы оставили метрах в ста от особняка и двинулись по хорошо известной мне темной улице пешком. Из трех машин набралось шесть боевиков, и это вселяло уверенность. Особо выделялся Леха Маленький — двухметровый фитиль, тощий и гибкий, словно канат в гимнастическом зале.
— Ты на нас не ори! — предупредил меня владелец ножа. — Мы тебе не «шестерки» какие-нибудь!
Не буду я на них орать. Откровенно говоря, мне уже не до них. Черт, на крыше так не волновалась. И не за себя боюсь — за Стаса!
— Скоро Цибиз подъедет, — сообщают вполголоса сзади.
— Сказал, по-любому трясти будем, — басит Леха сбоку, — не курьера, так молодого. И еще велел, чтоб дождались его.
— Тихо, рядом уже!
Изучили бандиты место, в темноте ориентируются. Ну, не «шестерки» же!
— Я войду одна, — говорю не допускающим возражений тоном. — Вы — через несколько минут — следом.
— Не наоборот?
Слышу, посмеивается владелец ножа над моей решительностью.
— Не наоборот! Доказывать сейчас нет времени, поверь на слово, в обстановке я ориентируюсь лучше.
— Да, мочить его нельзя, — рассуждают бандиты.
— Это дело ваше, — я поворачиваю голову к сказавшему, — моему появлению он сильно удивится, отвлеку его, а тут вы возникайте.
— Ладно! — соглашаются. — Маленький с тобой пойдет, постоит за спиной. На, держи вот.
Ладонь ощутила сталь. Опять нож! Штыков мне только не хватало! В рукав его, что ли?
И фонарь возле дома, разбитый чьей-то неумной рукой, и фонарики-пирамидки над воротами — не горят, темень. Оно и к лучшему, с такой компанией.