Крыша была размером с хоккейную площадку, плоская, без перепадов высоты и ограждений. Единственная неровность — будочка, из которой я сюда попала, и антенна над ней. Очень высоко. Подо мной и вдоль во все стороны — грозди городских огней.
А и долго же я пробыла в отключке — ночь уже на дворе. То есть на крыше!
От нечего делать по огням внизу попыталась определить район города, куда меня затащила судьба, и не смогла — не привыкла смотреть на Тарасов ночью с высоты птичьего полета. Летать не умею. И учиться не желаю!
— Мадемуазель!
Как неожиданно и нехорошо это прозвучало! И ветер стих. И похолодало сразу. И я поняла, нет, почувствовала физически, как недопустимо мало расстояние от меня до кромки крыши — края бездны с развеселыми огоньками на дне.
Медленно-медленно, словно боясь потерять равновесие, повернула голову. Скошенными вбок глазами глянула через плечо — неподалеку от меня темная и, слава Богу, неподвижная фигура. Шагнула назад, расслабилась.
— Мадемуазель, вы прекрасны!
Что это он? Начинает во здравие… Я потихонку двинулась к нему скользящим шагом, чуть отрывая подошвы от поверхности крыши. Не сыграть ли мне с ним за упокой? Посмотрим…
— Не стоит, мадемуазель!
Он останавливающим движением протянул руку:
— Мне не хотелось бы увечить вас напоследок.
Вот, значит, как! Мне это тоже не пришлось бы по душе.
Люди берут разным. Видом, поведением, глоткой, наконец. Джентльмен брал уверенностью. Спокойной уверенностью.
Я уже стояла с развешенными ушами и прилипшим к нёбу языком.
— Вы превосходны, мадемуазель, в своем упорстве, — вернулся он к недосказанному. — Я это оценил. И пожалел об этом. Особенно сейчас. Потому что, согласитесь, не одно и то же принять решение о ликвидации противника и осуществить это решение. Тем более собственноручно.
Что-то мне не хотелось рассуждать на эту тему, и я решила поздороваться — восполнить его упущение в этом плане.
— Я вас приветствую, Джентльмен!
— Взаимно, мадемуазель.
Смутить его было невозможно.
— Вам будет любопытно узнать, что Джентльмен — моя агентурная кличка в течение ряда последних лет службы в органах Госбезопасности. Видите, какое совпадение?
— Вижу. Но давайте вернемся к моему упорству.
Я лихорадочно соображала, как и чем отвлечь его внимание от меня хотя бы на несколько секунд, достаточных для покрытия расстояния между нами и нападения на него. Лезть напролом нельзя — он наверняка вооружен.
— Да, упорство, — согласился он, — упорство ваше сверх ожиданий. Ни угроза (я думаю, вы не сомневались в реальности ее осуществления), ни деньги (предложенная сумма, согласитесь, была для вас весьма значительна), ни наинагляднейший пример серьезности наших намерений, я имею в виду Владимира Коврина, не заставили вас изменить направление, переориентироваться, так сказать.