Впрочем, неграми — вернее, мулатами, один потемнее, другой почти совсем белый — были только ребята. Их подружки выглядели и разговаривали как самые обыкновенные тарасовские девчонки. Обе, в полном соответствии с традиционными вкусами негров, были белокожие блондинки. Та, которую друзья называли Светой, с длинной толстой пшеничной косой, была повыше и покрупнее, с надменными чертами красивого лица. С нею рядом по-хозяйски уселся, взяв за руку, «бледнолицый» — стройный красавчик с огромными карими миндалевидными глазами и пухлыми чувственными губами. Вся нижняя часть его круглого мальчишеского лица была покрыта мягкой шелковистой растительностью, которая на висках сливалась с зачесанными назад длинными волнистыми волосами, иссиня-черными и блестящими. Бородка делала его старше, в натуре же парню вряд ли было больше двадцати трех — двадцати четырех лет. На «классического» негра он походил так же мало, как, скажем, и на истинного арийца.
В томных очах «красавчика» я не заметила, однако, особой остроты интеллекта. По всей видимости, этот пробел природы Господь компенсировал внешними данными. Но зато — как щедро! Я невольно задержала взгляд на этом парне чуть дольше, чем того требовала просто наблюдательность. Это, разумеется, не осталось незамеченным: не особенно стесняясь своей подружки, жгучий брюнет ответил мне таким же заинтересованным взглядом. Только в отличие от меня свой интерес он даже не пытался скрыть.
Чтобы его Светочка, которая уже выказывала признаки беспокойства, не вцепилась мне, чего доброго, в волосы, я лениво переменила позу и как можно равнодушнее отвернулась от арендованной ею собственности. Не будучи расисткой, я тем не менее никогда не одобряла наших русских девчонок, гуляющих с «цветными». Но, черт меня подери, эту девчонку я могла понять! Рядом с ее дружком Майкл Джексон показался бы просто боем из отеля.
Другую пару, расположившуюся напротив, можно было принять за прислугу — в основном из-за впечатления, которое производил второй африканец. Он был примерно того же роста и того же возраста, что и «бледнолицый» (а впрочем, черт их разберет!), но гораздо темнее кожей. И телом поплотнее, и вообще как-то проще, незаметнее. Пожалуй, его несправедливо было бы назвать — Господи, прости! — обезьяной, но и любоваться его плебейской губастой физиономией как-то не хотелось. Да и сам он, мне показалось, старался держаться рядом с «красавчиком» как можно незаметнее.
Про себя я сразу окрестила этого второго «рабом»: вполне хватило того факта, что именно он втащил в вагон весь багаж компании — два увесистых рюкзака и спортивную сумку. Весь его облик выражал при этом привычную готовность услужить. А «красавчик» порхал налегке, как мистер Твистер. Еще бы не раб!