— Ну, как дела у Бортникова? — бодро спросила я сразу же, как вошла в приемную.
Должиков уставился на меня удивленно и настороженно.
— Николая Пантелеймоновича мы, кажется, оставили вместе, — заметил он весьма агрессивно.
— А разве потом вы не встречались с ним для ободряющей беседы?
Должиков посмотрел на меня откровенно враждебно и ничего не ответил. Снова отвернувшись к окну, он спокойно докурил свою сигарету, потушил ее в пепельнице, потом только снова повернулся ко мне.
— Ладно, пойдемте поговорим, — он сделал приглашающий жест в сторону двери своего кабинета. — Ларик, — обратился адвокат к своей секретарше, — кто бы ни пришел, я занят.
Мы прошли в рабочий кабинет адвоката Должикова, оказавшийся небольшим, но уютным и со вкусом обставленным помещением, отчасти напоминающим жилую комнату в хорошей многокомнатной квартире. Судя по всему, кабинет Должикова с умыслом был сделан «под квартиру» — для того, чтобы клиенты чувствовали себя здесь раскованней и были больше расположены к откровенному рассказу о своих проблемах. Стены кабинета были сплошь уставлены шкафами с книгами, главным образом толстенными томами в твердом переплете и с золотым тиснением на корешках. Однако книги на полках стояли в столь образцовом порядке, что создавалось впечатление, будто их никогда не доставали оттуда и не открывали. Небольшой письменный стол возле окна, украшенный замысловатыми завитками, несомненно, антикварный, был заставлен разного рода безделушками, бронзовыми статуэтками, среди которых стояли старинного вида чернильница и пресс-папье — канцелярские аксессуары, которые, как известно, в настоящее время совершенно вышли из реального употребления. Эти весьма изящные и, наверное, дорогие предметы стояли на столе в столь удивительном порядке, что я совершенно была уверена: за письменным столом никто и никогда ничего не пишет.
И в самом деле, пригласив меня в свой кабинет, адвокат Должиков вовсе не уселся за этот стол, но жестом указал мне на одно из четырех глубоких домашних кресел, что находились на середине кабинета и занимали основную часть его пространства. Сам адвокат опустился в другое кресло прямо напротив меня. Некоторое время смотрел на меня изучающе и с чуть заметной иронической усмешкой на губах. Я пыталась по его лицу понять, что он про меня знает, а что нет, догадывается ли о том, что я знаю о его хобби в качестве гангстера, устраивающего разбойные нападения на квартиры беззащитных женщин.
— Красивая вы баба, однако, — сказал наконец Должиков, без стеснения раздевая меня взглядом.