— Что, вышел из коматозного состояния? — сказала я и рассмеялась, уж больно забавный был у него вид.
Олег хлопал глазами, силясь понять, что произошло. Он потянулся и, уперевшись в подлокотники, поднялся с кресла.
— Что случилось? — щурясь, спросил он хриплым сонным голосом.
— Ничего не случилось, просто, если бы я тебя не разбудила, ты проспал бы до Страшного суда.
— А он скоро? — спросил Олег с таким удивленным видом, что я чуть не прослезилась от смеха.
— Ну ты даешь! Здоров же ты, братец, спать! Да у тебя под ухом можно атомную бомбу взорвать, а ты глазом не моргнешь.
— А зачем меня будить, ложилась бы тоже спать. — Он потянулся за сигаретами.
— Заснешь тут с тобой! Ты же храпишь, как поломанный пылесос.
— Есть грех, все жалуются, — он пустил струйку дыма в потолок, — а почему пылесос поломанный?
— Да кто ж его знает! — У меня уже не было сил смеяться. — Давай с тобой выпьем по стаканчику, и спать.
— По стаканчику, это можно. Коньячку. От бессонницы лучше всего коньяк, — сказал он, многозначительно поднимая палец вверх.
— Ну тебе, положим, этот недуг не грозит, но от коньяка не откажусь.
Олег встал, захрустев суставами, и пошел к бару. Когда он нагнулся, чтобы достать бутылку и бокалы, рубашка у него на спине с громким треском лопнула, открыв перекатывающиеся под кожей мышцы. Я взглянула на него. На секунду мне показалось, что кожу сейчас постигнет участь рубашки. Олег резко развернулся и взмахнул руками.
— Вашу Машу, нашу Дашу! Гады, рубашки разучились делать, за неделю уже третья. Так и разориться недолго, триста баксов за штуку! — Он снял с себя рубашку и протянул ее в мою сторону. — Ну посмотри, каково?!
Рубашка была разорвана от воротничка до пояса. Я перевела взгляд с рубашки на него самого. Торс его сделал бы честь любому профессиональному атлету. Я взглянула и тут же заметила широченный белый шрам, проходящий от правого плеча вниз к ребрам.
— Что это с тобой? — не удержалась я.
— Где? — испуганно завертелся Олег, оглядывая свои голые плечи.
— Я про шрам.
— Ах, это. Да ничего страшного, — сказал он, погладив себя по голой груди.
— А все-таки? — Мне уже не хотелось отступать.
— Да так, в молодости, по дури вышло.
— Расскажи, Олег. — Я взяла у него бутылку коньяка и пошла за бокалами.
— Я же говорю, по дури. Шли как-то раз с ребятами после института. Ну, выпили немного, а тут кодла подваливает, ну и давай с нас норковые шапки снимать. Ну, мы в драку, а один из них достает свинорез и на меня. Первый-то раз я увернулся, а во второй он меня своим ножиком по плечу. Пальто, собака, новое изгадил. Шпана-то как увидала, что дело до поножовщины дошло, испугалась и ноги оттуда. А меня парни сразу в больницу повезли, всю машину кровью перепачкали. А в больнице доктор посмотрел рану и давай там какой-то железкой шуровать. А мне больно, хоть плачь, ну я и саданул его в глаз, а он с копыт упал. Короче, так мне рану и не зашили, перевязали только. Вот у меня шрам такой большой и остался, — он слегка улыбнулся и принялся разливать коньяк.