— Предлагаю вариант получше, — произнес Гриша, переключив скорость. — У меня дома есть голубцы с мясом, салат с крабами и торт. Это лучше, чем гамбургеры в этой забегаловке. К тому же у твоей палочки-выручалочки сегодня день рождения.
— Да ты что? Ой, Гришенька, прости, совсем забыла! — Мне действительно было досадно. Близкий мне человек, не раз выручавший экстремального детектива из затруднительных положений, выдернут мною из дома в день рождения, а я даже не поздравила моего спасителя.
— Прощаю, — великодушно отозвался Григорий.
Вышло это у него как-то невесело. Что ж, Татьяна, придется заглаживать свою вину. Нельзя обижать хороших людей…
* * *
На утро следующего дня, бодрая, отъевшаяся, хорошо выспавшаяся, я вошла в свой подъезд. Вчерашний вечер, проведенный с друзьями Григория, а после наедине с хозяином, значительно прибавил мне сил. Готовит Гриша вообще великолепно. В холодильнике оказалось множество различной вкуснятины, которую я принялась жадно поглощать, как только скинула с себя чужеродное тряпье и помыла руки. Ну а после того, как мне удалось утихомирить колики в желудке, я утопила свое разомлевшее от сытости тело в ванной.
Потом состоялась исповедь, во время которой я в очередной раз покаялась в своем недостойном поведении по отношению к Григорию. Но за него я зря опасалась, он давно уже принимал наши отношения такими, какими они сложились, поэтому долго говорить мне не дал.
— Танюша, успокойся. Ты никогда не клялась мне в любви и никогда ничего не обещала. Твои угрызения совести излишни, и не будем больше об этом.
Как хорошо, что есть хотя бы один человек, который меня понимает и принимает такой, какая я есть!
Сейчас, поднимаясь по лестнице, я с радостным чувством вспомнила вчерашний вечер и удовлетворенно думала о том, что, несмотря на мою забывчивость и несносный характер, наши с Григорием отношения не испортились.
В моем почтовом ящике опять лежало письмо. Опять тот же конверт, те же наклеенные буквы. В квартире, в которую я вошла с некоторым опасением, все выглядело на своих местах. Пройдясь по комнатам и не обнаружив никаких пришельцев, скинула теперь уже Гришины тапки, выглядевшие вполне достойно. Лидочкино одеяние было с большой радостью спущено мной в мусоропровод. До дома я доехала на такси — Григорий утром отправился на работу, когда я досматривала еще предпоследний сон.
Испытывая легкое нетерпение, вскрыла послание.
«Кара за содеянное. Если бы я не совершила тогда преступления, мой мальчик непременно был бы жив. Я просто не позволила бы ему умереть. Он умирал с мыслью, которую я не смогла простить обидчику: моя мать бросила меня. Спи спокойно, мой мальчик. Возмездие настигло виновного».