Даниил Сергеевич кашлянул и посмотрел на меня поверх очков в тяжелой оправе.
— Объявили всесоюзный розыск, — продолжал бывший следователь свой рассказ. — И вот однажды, в городе Омске, в одном из отделений милиции раздается анонимный звонок, и женский голос сообщает, по какому адресу можно найти разыскиваемую преступницу и что именно она несколько дней назад в одной из подворотен убила милиционера. Преступницу схватили, взяли отпечатки пальцев и выяснили — участкового, имевшего двоих детей, пырнула ножом в живот действительно она. Видимо, милиционер опознал Шегирян по фотографии, пытался ее задержать и получил удар ножом. Женщине пришлось признаться и в краже, и в убийстве. Осудили ее на пятнадцать лет строгого режима. Вот, собственно, и все дело.
— Тот анонимный звонок… Не удалось установить, кто звонил?
Бывший следователь пожал плечами.
— А зачем? Фотографии Шегирян были расклеены на стендах по всему городу. Кто-то опознал ее и позвонил в милицию.
— Но откуда аноним мог знать, что убийцей милиционера является Шегирян?
— Возможно, звонившая женщина была невольным тому свидетелем.
— Это сейчас все всего боятся, — рассуждала я. — А в те годы помощь в поимке преступника считалась гражданским долгом каждого человека. Люди гордились тем, что могли оказаться полезными милиции. Почему же звонок был анонимным?
Даниил Сергеевич не понимал, почему этот вопрос так сильно меня интересует.
— Может быть, женщина отличалась мнительностью, была боязливой, — предложил он.
— Может… — эхом повторила я, придерживаясь, однако, совсем другого мнения. — А что стало с ее сыном?
— Шегирян заявила, что от сына она отказалась. Сдала в детский дом. Мы проверили. Действительно, за три недели до того, как ее поймали, она написала отказную на своего ребенка.
— Чем она объяснила этот поступок?
— Она отказалась его комментировать, но догадаться нетрудно. С трехлетним ребенком на руках женщина не транспортабельна. Близких родственников, если не считать спившегося мужа, у нее не было, следовательно, ребенка доверить она могла лишь детскому дому.
— Не понимаю, на что надеялась Шегирян, совершив два преступления подряд? Думаю, в семидесятые годы раскрываемость была повыше нынешней, рано или поздно ее все равно поймали бы.
— Не скажите, — возразил Даниил Сергеевич. — Если бы не тот анонимный звонок, неизвестно, сколько еще времени Шегирян пробыла бы на свободе и удалось бы ее вообще поймать. Она ведь полностью изменила свою внешность. Опознавший ее милиционер обладал неплохим задатками физиономиста. До сих пор удивляюсь, как ему удалось ее узнать. Что же касается того, на что она надеялась… На что надеются все преступившие закон? Мнят себя хитрыми и умными, способными улизнуть при любых обстоятельствах.