— Да, а что я могла сделать? Он сказал, что ему необходимо найти одну кассету, которую он давал Ирине. Это, мол, не его, а чужая вещь. Я сначала не подумала ничего плохого, а потом что-то у меня сомнения появились…
— А вы знаете, как зовут этого парня?
— Это Денис Белозеров, у него еще кличка такая чудная, Гоблин, кажется.
— То есть он вам знаком?
Нина Михайловна горько усмехнулась.
— Да, он в последнее время за Ириной ухаживал. Так сказать, бойфренд. Я, конечно, не в восторге от этого была. Сразу видно, что он такой же непутевый, как мой муж. Но и возражать против их отношений я не считала правильным. Даже Денис все же лучше для молодой девчонки, чем женатые любовники.
В это время из кухни долетел едва слышимый мужской голос.
— Ни-н-на, эй, иди сюда.
— Вот сволочь! Ой, простите. Представляете, вчера дала ему денег, чтобы за хлебом сходил, а он к дружкам рванул, напился, теперь вот уже с ночи нервы мне мотает.
Женщина встала и направилась в кухню. Послышались шлепки и яростный шепот.
— Заткнись, чего ты меня позоришь?
— Д-дай м-мне ч-что-н-нибудь по-поесть. Что ты надо мной издеваешься? — жалобно вопрошал супруг Гришиной.
Снова раздались непонятные звуки, и Нина Михайловна вернулась в комнату, закрыв за собой дверь.
— Какие кассеты он просматривал? — спросила я.
Хозяйка достала коробку, в которой лежало около трех десятков кассет.
— Вот!
— Он что-нибудь забрал с собой?
— Нет, он их все прослушал и ничего не взял. Он часа два сидел здесь, крутил магнитофон.
— Так и не нашел своей кассеты?
— Сказал, что нет. Спросил: «Это все? Больше никаких нет?» Я и говорю: «Это все». Но он ушел жутко недовольный.
Информация о кассете всплыла уже во второй раз. Следует взяться за ее поиски вплотную.
В это время в комнату вошел муж Нины Михайловны. Это был дряхлый человек с мутными глазами. Он еле стоял на ногах и безумно взирал на нас.
— Я же тебе сказала не заходить сюда! — воскликнула женщина. — Позоришь меня!
Муж с тупым выражением лица улыбался и продолжал свое нескоординированное движение к дивану.
— З-здрасте! — обратился он ко мне. — Вот пристала, п-понимаешь! — кивал он на жену. — Чего пристала, п-понимаешь, ну выпил я немного, дочь похоронили, п-понимаешь! Я… — больше он ничего сказать не смог. Лишь молча свалился на диван.
— И вот так уже несколько лет. Однажды по пьянке избили его сильно, после этого нарушилась деятельность мозжечка. И так ходит-то еле-еле, так еще и пьет вдобавок. Ладно бы еще работал, а то ведь на моей шее сидит.
Я почувствовала, что мне самое время уходить. Смотреть на это существо на диване было выше моих сил. Распрощавшись с Ниной Михайловной, я вышла на улицу и решила сразу же начать выяснять судьбу этой загадочной кассеты. Для этого нужно было позвонить, благо время еще раннее, а, значит, Вика дома. Так и оказалось.