Опустив два четвертака в прорезь автомата с различными буклетами, я получила прекрасный путеводитель по Лос-Анджелесу, из которого узнала, что этот город занимает узкую прибрежную низменность, окаймленную горами Сан-Габриэль, Санта-Моника и Санта-Анна, и вытянут с севера на юг на восемьдесят, а с запада на восток — на пятьдесят километров.
Кроме того, я вычитала, что Лос-Анджелес основан испанцами в 1781 году на территории Мексики, которая входила тогда в состав вице-королевства Новая Испания.
А вот и полезная для меня информация: низкая плотность застройки, обилие малоэтажных частных вилл, окруженных обширными садами и свободными участками, требуют такого же обилия дорог, так что построен город в расчете на население, которое передвигается не столько на своих двоих, сколько на автомобилях. В результате получился не один город, а скорее комплекс из нескольких городов, соединенных друг с другом скоростными автострадами и широченными бульварами.
Что ж, придется взять напрокат авто. Лос-Анджелес — город миллионеров, поэтому я приготовилась к несколько большим, чем в Нью-Йорке, расходам.
«Форд» последней модели, с кондиционером и прочими прибамбасами, обошелся мне в полтинник за сутки плюс десять долларов за страховку от компании «Хертц».
Бросив сумку в багажник и выехав со стоянки, я остановилась перед большим щитом указателя направлений и взяла с сиденья путеводитель. Настало время выбрать жилье. Я решила поселиться в «Реджент Беверли Уиллшайр», находившейся на бульваре с таким же названием. Конечно, я могла бы кинуть кости (я не имею в виду додекаэдры) в каком-нибудь придорожном мотеле, где за тридцатник в сутки можно получить скромный американский комфорт. Но ведь живем-то мы раз, в конце концов, и я не стала мелочиться.
Я ехала по широкой автостраде мимо утопающих в садах невысоких вилл, двигаясь в неожиданно плотном для такого часа потоке машин. Город миллионеров и кинозвезд не спал. Легкий морской бриз, дувший со стороны Лонг-Бич, лениво копался в разлапистых кронах придорожных пальм.
Фонари были похожи на прожектора. Через двадцать минут езды у меня начали слезиться глаза, но вскоре я привыкла к беспощадному освещению и смогла прибавить скорость.
Въехав в Беверли-Хиллз, я двинулась по Родео-Драйв, пульсирующей в приливе световых реклам, — это одна из самых изысканных торговых зон в мире. Словно в разгар дня на турецком базаре, на тротуарах было настоящее столпотворение. Толпы пестро одетых людей в вечерних туалетах, летних костюмах, майках, джинсах, бермудах наплывали друг на друга, смешиваясь, как прихотливые подводные течения.