Я как-то засомневалась в кристальной чистоте человека, соблазнявшего бедных бабонек направо и налево, но высказываться не стала.
Виктор словно прочитал мои мысли и ударил кулаком по столу:
— С женщинами он не всегда вел себя достойно, но у него был неписаный кодекс чести: не воруй! Он был гордым. Скорее дворы бы стал подметать, чем на чужое позарился.
Я меланхолично выслушала его эмоциональную тираду, но осталась при своем мнении: от чужой жены до чужого кошелька один шаг. А на жен он еще как зарился.
Штирлиц загрустил. Я обернулась к забытому пареньку.
— Эх, Андрюха! Ты нас расстроил.
— Я не хотел, — заканючил он опять.
— Расскажи-ка нам, зачем вы Олега убили?
— А мы его не убивали.
— Кто это вы? Как не убивали? — встрепенулся Виктор. — Вот новость!
— Врешь небось, — в моем голосе исчезла холодная жестокость, но Андрюха вошел во вкус и принялся объяснять.
— Шефу-то его смерть на фиг не нужна. Он Олега сперва найти хотел и поговорить с ним хорошенько, а потом меры принимать. Как Сухова убили, шеф сам не свой сделался, места себе не находил. Знать, тот важную вещь спер. Шеф по маме своей так не убивался, как по Олежкиной ранней кончине.
— Но кто же тогда?
Андрюха потупился, боясь моей неадекватной реакции на его «не знаю». Потом поерзал на стуле и попросил:
— Руки бы того… А? Не сбегу я.
Виктор молча снял наручники, и наш «язык» основательно повеселел. Хотя его никто не спрашивал, так как мы были заняты своими думами, он продолжал «колоться»:
— Во вторник вызывает нас Ефимыч, так и так, говорит. Горим. Надо проследить за Олеговым дружком, — Андрюха кивнул на Виктора. — Адрес дал и все прочее. Мы с Мишкой Столбовым вдвоем отправились. День промотались. Вечером докатились до набережной. Мишка на пароход, а я на причале куковал.
На самом интересном месте он вдруг остановился и, поморщившись, причмокнул губами.
— Передний зуб мне обломали, барышня.
— В твоем возрасте золотые надо иметь.
— Керамический был.
— Застраховал бы их, — мое ангельское терпение подходило к концу. — Все обиды в письменном виде к своему участковому. Как Олега засек?
— Каюсь. Упустил почти. Заметил его в толпе, когда он уже по трапу забирался. Выруливать стал к пароходу. Думаю, схватим сейчас, никуда не денется. Тут выстрел… Мишка ко мне, убили, говорит, но с бабой какой-то поболтать успел, гад.
— Но, но, но! — забеспокоился Штирлиц.
— Стали мы за вами следить: Мишка на набережной остался вас пасти, а я за дамочками погреб.
Андрюха опять замолчал и поскреб брюхо.
— Пахнет тут у вас… Зашибись. Дайте пожрать, хоть хлебца, а? Дома двое суток не ночевал, зуб выбили…