Дневник N 7 8 июля 1940 года
Георгий Эфрон Сегодня утром взял билет на джаз Утесова - на сегодня вечером, в 9 часов. Пошел сегодня на Сретенку, 27/29 и передал директору "курсов по рисованию и живописи" письмо-записку Григорьева. Он (директор) сказал, чтобы я зашел в сентябре. Он не знает, будут ли курсы в этом году или нет; если будут, то тогда увидим.
Посмотрел работы учащихся этих курсов - полезно, но чуть скучновато. Директор сказал, чтобы я принес рисунки. Но какие рисунки? - Не карикатуры же! Придется, по-видимому, сфабриковать хоть немного "классические" рисунки и преподнести их осенью. Эти курсы - курсы подготовки преподавателей. По афише - туда принимаются люди, окончившие десятилетку и имеющие 18 лет (от 18 лет). Меня это несколько смутило. Но Григорьев говорил, что это не имеет значения. Во всяком случае, осенью увидим. Пока, как это ни скучно, придется сфабриковать с десяток "благопристойных" рисунков и осенью (в сентябре) их показать этому директору.
Значит, сегодня иду на Утесова. Это хорошо. Это меня здорово развлечет.
Продолжаю читать преинтересную книгу Филдинга "Том Джонс". Кочетковы мне сказали, что я смогу на их имя брать книги в библиотеке ССП (Союза советских писателей).
Все-таки чорт его знает - буду ли я художником-графиком или пойду по литературной тропе? Еще ничего нельзя сказать по этому поводу. Поживем - увидим.
Купил сегодня на два рубля нотной бумаги - для ведения этого дневника. Я рад, что купил ручку за 45 рублей. Сегодня обещал прийти Муля. Пришел Вильмонт (который приехал на 2 дня в Москву из Дома отдыха писателей в Малеевке). Мать сегодня сдает свои переводы болгарских поэтов. Вильмонту это очень понравится. Мать сегодня была у Рябининой (насчет комнаты). Рябинина сказала, что за 250-300 руб. можно достать хорошую комнату в центре. Она теперь уезжает в отпуск на 2 недели.
Как только она приедет, то займется этим делом (комнатой). Вообще была очень мила. За книгой стихов Ахматовой стояли в очереди с 4 час. утра. Кочетков говорил, что среди вузовцев многие ждут появления сборника стихов матери. ("Раз Ахматова выпустила книгу, то почему и Цветаевой" и т.п.) Он говорит, что множество людей знает и любит стихи матери и что все ждут появления ее сборника.
Дело в том, что все главные мамины стихотворные вещи стоят на таможне с нашими вещами, под арестом. Вещи были посланы на имя сестры моей Али; она написала доверенность на имя мамы. Потом ее арестовали и арестовали вещи. Мать двоекратно обращалась в НКВД, но это не дало результатов. Адвокат Барский говорит, что дело можно выиграть и он может взяться за это дело. Союз писателей ничего не сделает (боятся: как-никак, сестра матери, Ася, выслана в Хабаровский край; матери муж и дочь арестованы, и арестована вся семья, которая с нами жила; вот они и не смеют ничем помочь - боятся). Пока вещи спокойно лежат под арестом - их не продадут.