Дневник N 7 19 июля 1940 года
Георгий Эфрон Насчет комнаты - ничего нового. Никто не звонил (если не считать одной мещанки, которая ахнула, услышав, что мы хотим вбивать полки для книг в "ее стены"). Так что ничего нового нет. Вильмонты еще не вернулись, pas plus que Рябинина2.
Мулина "жульничиха" предлагает теперь купить комнату на Сретенке. 22-го мы должны смотреть эту комнату. Конечно, мы отнюдь не можем, не хотим и не собираемся покупать ("навсегда") этой комнаты, и Муля постарается, чтобы ее сдали нам. Муля - против того, чтобы я поступал в ту же школу, что Митька. Он говорит, что "вы будете изолированы", что "Митька совершенно тебе не нужен", что он "нездоров" и "вреден" и т.п. Может быть, в том, что он говорит, и есть доля правды, но факт тот, что с Митькой в школе было бы мне интереснее и веселее, но пока мы не будем знать, где будем жить, об этом говорить рано. Конечно, я попытаюсь поступить в 167-ую школу, если это будет возможно; и в одной смене с Митькой. Хоть бы он поскорее приехал, и поскорее бы мне с ним можно было бы повидаться! - На всякий случай он бы мне посоветовал, как и когда мне там записаться и в какой смене. С Митькой весело, и оттого (хотя мы и в разных классах) я хочу записаться в одну смену с ним. Мать тоже относится довольно враждебно к этому проекту 167-й школы. Но ее будет (как мне кажется) легко уломать. Но я чувствую, что все эти планы слишком зелены, что прежде, чем мы будем твердо знать, где мы будем жить, ничего нельзя будет предпринять. Сейчас пришла мать, и я ей рассказал, что якобы меня приняли в 167-ую школу во вторую смену. Она это очень хорошо приняла и совсем не ругалась. Я ей обнаружил, что я нарочно наврал. Она мне советует одному не пытаться туда записаться (потому что я не из этого района, и лучше, чтобы кто-нибудь дал мне туда рекомендацию). Не знаю. Увидим. Интересно знать, в какой же смене будет учиться Митька? Могут ли меня не принять?
Дневник N 7 21 июля 1940 года
Георгий Эфрон Вчера утром позвонил сотрудник НКВД, сообщив нам, что арест с наших вещей снят и чтобы через час мы были на таможне. Мы пришли на таможню и подписали все документы. Вопрос о выдаче нам вещей решен. Не дожидаясь суда, НКВД сняло арест.
Зам. нач. таможни сказал нам, что за хранение мы должны будем платить 1100 руб.
Но вещи-то были арестованы! Барский пойдет 22-го на таможню с матерью попытаться не платить. Он адвокат и говорит, что раз вещи были арестованы, то нам не за что платить. 25-го вещи пройдут таможню - их будут просматривать. Мне, конечно, придется тащиться туда, чтобы показать, что костюмы в багаже предназначались для меня (по росту). До этого мы сделаем место в "нашей" комнате для вещей - как-никак, их 13 штук! Мать думает многое продать и подарить. Я настроен менее великодушно; а продать, конечно, можно многое, и на хорошие деньги. Муля совсем почти не показывает носу. Почему-то не поехал с нами на таможню - как-то охладел. Вчера приехал Митька, и я с ним встретился. Были с ним в читальном зале ин. литературы, смотрели "Рик э Рак" и "Канар Эншэнэ". Ходили в военкомат - он там зарегистрировался (хотя он и не пойдет в армию из-за туберкулеза, все же нужно).