И после некоторого раздумья:
- Прочти, пожалуйста, еще раз это место у Ленина - о диктатуре!
Ольга Петровна послушно отыскивает страницу и внятно, выразительно читает:
- "Диктатура пролетариата есть упорная борьба, кровавая и бескровная, насильственная и мирная, военная и хозяйственная, педагогическая и администраторская, против сил и традиций старого общества".
- Вот! Вот видишь? - торжествует Григорий Иванович, хотя никто ему не возражает. - Против старого общества! А новое общество - это что? Коммунизм! А коммунизм? Великая любовь, сообщество счастливых людей...
- Да. И радостный труд и техника, какую трудно даже представить...
- И если Лелечка не пожалеет радостного труда, она накормит меня ужином! - весело заключил Котовский.
Через несколько дней он опять вернулся к этой теме:
- Мне рассказали, Леля, об одном командире линкора, я фамилию не запомнил. Линкор стоял в заграничном порту, когда вспыхнула революция. Командир, несмотря на уговоры иностранцев, привел корабль в наши воды: "Россия доверила мне линкор, передаю его той власти, которая в настоящее время возглавляет государство". Ему говорят: "Приветствуем вашу сознательность и просим вас остаться на должности командира линкора, как были". - "Нет, отвечает, я не разделяю ваших убеждений и оставаться у вас на службе не могу".
- Так и ушел?
- Ушел. Не знаю, что с ним дальше было. Но ведь честно поступил? Ты как считаешь, Леля? А я хочу сообщить тебе сенсационную новость. Сколько я порубал на своем веку полковников и подполковников царского производства, сколько царевых генералов... А теперь с одним генералом царского времени подружился. Можешь себе представить? Диалектика!
- Это с кем же, кого ты имеешь в виду?
- Федор Федорович Новицкий. Изумительный человек! Достаточно сказать, что его оценил сам Фрунзе!
Котовский некоторое время ждет, что Ольга Петровна выскажет свое удивление такой дружбой, может быть, даже неодобрение. Но Ольга Петровна, видимо, не удивлена, сообщение Котовского не вызвало ее протеста. Тогда Котовский продолжает приводить доводы в пользу своего решения:
- Как ты думаешь, Леля, это что-нибудь да значит, если сам Фрунзе хвалит человека? Уж он-то не ошибется! Что ж такого, что Федор Федорович Новицкий - бывший царский генерал? Это ему простительно.
Пауза. Ольга Петровна молча слушает.
- Если хорошенько разобраться... Например, будь я, скажем, царский генерал. Допустим на минутку, ладно? Но я просто генерал, а не буржуй проклятый, у меня нет имений, фабрик, миллионов в банке на текущем счету. Бывают такие генералы? Бывают. Предположим, что я именно такой. И вот я начинаю здраво рассуждать. Что, думаю я, сделали большевики? Выгнали дармоедов из страны. Хорошо это? Хорошо. Ликвидируют неграмотность. Обидно это моему генеральскому самолюбию? Ничуть. Лучше стало в моей России или хуже от того, что установлена Советская власть? Лучше. Вот и выходит, Леля, что, если любой белогвардеец не дурак и не самая последняя скотина, он придет и скажет: извините, скажет, меня, дубину стоеросовую, заблуждался. Ведь может так быть?