– Это Янош. Мы были вместе, перед тем как… я уехала. А он меня ждал. И я очень ему за это благодарна.
Снова чмокнула его в щеку и прижалась к нему. В нескольких словах рассказала, как он искал ее первые семь месяцев, как безуспешно тратил и время и деньги и лишь потом сдался.
Она рассмеялась. Впервые за весь день. Свен улыбнулся: похоже, у этой парочки есть будущее.
– А у Лидии? У нее был кто-нибудь?
– Владя. Так его звали.
– И?
– И ему за нее заплатили.
Больше она не сказала ни слова. А он ничего не спросил. На этом они расстались, а Свен Сундквист повторил свое обещание, что никогда больше ей не придется отвечать на вопросы шведского полицейского. По крайней мере, по этому делу.
Она кивнула, сделала несколько шагов, потом обернулась:
– И еще одно. Скажите…
– Да, конечно.
– Там, в аквариуме. Вы меня допрашивали. Я правда не понимаю. Зачем вам это?
– Ведется расследование. И мы собираем всю информацию по этому делу.
– Это-то ясно. Что вам нужно все это знать. Но ведь я все уже рассказывала.
– Что вы имеете в виду?
– Ну, меня уже спрашивали, и я все рассказала. Тому, другому полицейскому.
– Кому?
– Пожилому. Он тоже тогда был с вами в квартире.
– Гренсу?
– Да. Ему.
– То же самое?
– Все, что я рассказала вам сегодня в аквариуме. Те же вопросы. И те же ответы. То же самое я рассказывала и ему.
– Все?
– Все.
– И о том, что вы созванивались с Лидией? О вашем разговоре, когда она оказалась в больнице? О том, как вы положили кассету в камеру хранения? И как вы передали оружие и взрывчатку? Как оставили пакет в мусорной корзине в туалете?
– Все.
Он улегся на узкую кровать, когда часы показывали два. Йонасу он так ничего и не купил. Сейчас он поспит пару часов, потом отправится в лютеранскую церковь Святого Иоанна и поставит свечку там, где похоронена мать Лидии Граяускас. Потом поедет в аэропорт, чтобы успеть на утренний рейс до Стокгольма. Там наверняка продаются какие-нибудь сладости. В дьютифри. Так что он успеет купить мармеладок и шоколадок в блестящих фантиках.
Он лежал в темноте у открытого окна.
Клайпеда засыпала.
Он знал, что у него осталось не так много времени.
Он должен принять решение. Он знает правду, и ему надо решить, что с ней теперь делать.
Воскресенье, девятое июня
«Пробный трах» двух новеньких вышел не слишком удачным.
Несмотря на то, что с их девственностью было покончено еще в крошечной каюте по пути в Стокгольм.
Но у них получалось все лучше. На третий день Шмаровоз понял, что скоро они смогут обслуживать по двенадцать клиентов в день. Прямо как эта двинутая Граяускас и ее гребаная подружка, пока не стали выступать и не свалили отсюда.