На следующий день он отправился в родительский дом. Мать встретила его неожиданно приветливо. А отец, приехавший чуть позже, даже сам поднялся в его комнату. Столь разительная перемена в отношении к нему прояснилась позже, за ужином. Когда они только покончили с салатом, мать не выдержала и спросила:
— Где ты делал пластическую операцию, сынок?
Пэрис оторвался от тарелки.
— О чем ты, мама?
— Ну… — мать неуверенно покосилась в сторону отца.
— Мои друзья из полиции передали мне запись того, что случилось в пещере, — вступил в разговор отец, — я вообще не понимаю, как ты смог выдержать все это… — его лицо исказилось страдальческой гримасой, и Пэрис почувствовал, как у него в душе поднимается теплая волна. Он впервые видел, как его родители искренне переживают за него… и это было очень трогательно.
— Так вот, — продолжал отец, — доктор Нанке сказал мне, что после всего этого у тебя на лице непременно останутся шрамы. Я уже даже договорился с ним об операции, как только ты появишься дома.
— Спасибо, папа, — искренне поблагодарил Пэрис, — как видишь, этого не требуется.
Отец и мать переглянулись.
— Сын, мы тут с мамой подумали… помнишь, ты давно просил у меня виллу-астероид? — он усмехнулся. — Знаешь, поскольку за последний год расходы на тебя практически свелись к нулю, а я уже привык закладывать в семейный бюджет на сына довольно крупную сумму, то…
Пэрис тихо рассмеялся.
— Спасибо, папа, — вновь повторил он, — мне пока совершенно точно не нужен астероид. Но… я был бы рад, если бы мы с вами куда-нибудь вместе съездили вечером. В оперу, например… а потом пообедали бы где-нибудь втроем. Семьей.
На этот раз отец и мать переглянулись уже слегка удивленно. Они настолько давно вели совершенно обособленную друг от друга жизнь, что высказанная вслух мысль о том, что они могут совершить, так сказать, «семейный выход», причем не вызванный никакими имиджевыми причинами, повергла их в недоумение. Но… в отличие от предыдущих долгих лет семейной жизни, теперь у них был опыт совместного переживания, тревоги за сына. И потому мать несмело улыбнулась и, бросив на отца растерянный взгляд, произнесла:
— Ну, если ты так хочешь…
Пэрис улыбнулся в ответ и утвердительно кивнул.
Семейный выход запланировали на субботу. Все дни, оставшиеся до нее, Пэрис проводил то в городе, гуляя с Тантой, которая теперь, после всего произошедшего, принялась изучать ранее недоступную ей жизнь вечернего города, то дома. Иногда они с Тантой заходили к комиссару, чтобы скрасить ему холостяцкий вечерок, и тот, к удивлению Пэриса, довольно увлеченно общался с Тантой. Впрочем, Сардоней, заметив его удивление, пояснил, добродушно усмехаясь: