Император находился еще в шести шагах от дверей, когда они распахнулись и внутрь ворвались стремительные тени. Атаку немного задержала огненная ловушка. Первые две мгновенно вспыхнули и рассыпались черным жирным пеплом, но решимость остальных это ничуть не снизило. Ибо следующие просто перепрыгнули мозаичный рисунок, включавший ловушку, и устремились к императору. Тот вскинул руку, одним движением и зажигая светильники, и устанавливая полог, хотя и не сумевший полностью остановить столь массивных нападавших, но сильно замедливший их движение, и, развернувшись, бросился в спальню, кляня себя за бестолковость. Ну надо же было додуматься — так далеко отойти от короны! Впрочем, пока все складывалось не так уж плохо. Нападавшие завязли в пологе как мухи в варенье, а когда он наденет корону, то даже в десять раз большее число не будет представлять для него никакой опасности. Император даже успел сделать три шага, но тут огромный джериец, взревев, отчаянным рывком сумел слегка ослабить путы полога и в падении дотянулся до края пледа, вцепившись в него пальцами. Император дернулся, затем сбросил плед с плеч, пытаясь освободиться, но пальцы джерийца вместе с пледом захватили и материю ночной рубашки императора. А спустя мгновение рука джерийца сомкнулась уже на его запястье… Когда император очнулся, он обнаружил, что его глаза смотрят на расписной плафон, расположенный в центре потолка его собственной спальни. Император попытался пошевелить рукой или ногой, но это не удалось. Постепенно возвращались остальные ощущения… Император почувствовал, что он наг и лежит на голом каменном полу. Тонкий джерийский ковер был снят и небрежно отброшен в угол. Император повернул голову. Дверь, ведущая из спальни в большой холл, так и осталась раскрытой, и снаружи, из-за входной двери, слышались возбужденные крики, а в саму наружную дверь мерно били чем-то тяжелым. Справа послышалось цоканье каблучков, слишком легкое и частое, чтобы принадлежать мужчине, а в следующее мгновение император почувствовал, как небольшая женская ручка хватает его за волосы и рывком разворачивает к себе.
— Ну что ж, привет, любовничек!
Император несколько мгновений пытался сфокусировать взгляд, а затем лицо его вытянулось, а губы прошептали:
— Эпилента!
— Да! — Женщина так рванула волосы, что император не выдержал и застонал. — Да, это я. Та, у которой ты отобрал все, что принадлежало ей по праву рождения. И теперь я собираюсь… — Договорить она, однако, не успела, потому что сбоку послышался еще один голос, также показавшийся императору знакомым.