— Ну сделай же что-нибудь! — Сестра повернулась к нему, заламывая руки. — Заставь императора жениться на мне! Ты же глава дома!
Эомирен стиснул зубы. Ну что он может сказать этой истеричной дуре? Что у него нет и на мизинец того влияния, которым обладал отец, что он под арестом и следствием? Поскольку отец был инициатором создания этого самого Высшего оберегающего совета империи, а он сам наследовал ему на посту председателя (Эклон, сволочь, везде говорит, что был всего лишь временным замещающим лицом в отсутствие председателя, а настоящим председателем всегда был лорд Эомирен, сначала прежний, потом нынешний), ему и всему их дому, похоже, не удастся отделаться легким испугом, как остальным членам Совета.
— Ну что ты молчишь?! Обещай мне, что заставишь Эонея жениться на мне! Я уже заказала платье! И на второй день тоже! И свадебный торт! И мы с подружками уже обсудили, как все устроим! Я приеду в императорский дворец на упряжке из двенадцати лошадей. Цугом. А мое открытое ландо будут сопровождать семьдесят семь гвардейцев верхом и с обнаженными шпагами… Обещай мне, Экант!
— Я лорд Эомирен, — скрипнув зубами, проговорил Экант, резко развернулся на месте и вышел из комнаты сестры, раздраженно зыркнув на молчаливого гвардейца, маячившего у дверей. Уж неизвестно, по своему ли собственному разумению или по чьему-то указанию, но этот охранник вел себя крайне деликатно, неотступно следуя за лордом Эомиреном на публике, но в доме стараясь держаться как можно незаметнее. И даже дозволял лорду Эомирену в одиночку принимать ванну, спать или работать в кабинете. Впрочем, вряд ли это было чьим-то указанием. Тот, кто имел право отдавать такие указания, наоборот, скорее наказал бы гвардейца за подобное попустительство. Так что, вероятнее всего, сам парень был себе на уме, понимал, что столь высокопоставленное лицо, как глава дома Эомиренов, рано или поздно выпутается из любой неприятной ситуации. Ибо империя не может себе позволить обходиться без Эомиренов. Поэтому хитрый малый, вероятно, решил, что лучше уж не слишком ретивым исполнением обязанностей заслужить шанс на благодарность со стороны лорда Эомирена, чем излишним рвением — непременную ненависть и желание поквитаться. Но сейчас он был лишним напоминанием о том жалком положении, в котором оказался глава дома Эомиренов.
Поднявшись в домашний кабинет, теперь уже ставший его по праву, глава дома Эомиренов подошел к бару и, нервно распахнув дверцу, сузившимися глазами впился в шеренгу выстроившихся перед ним бутылок. Лоик, ликер — не то, слишком слабо! Бурбон? Возможно. Но лучше кастеянская настойка. Семьдесят градусов крепости и горький вкус степных трав. Горькая и сбивающая с ног. В точности как его жизнь. Лорд Эомирен вытащил бутылку из бара и, зубами сорвав пробку, присосался к горлышку.