А наутро все село, вся деревня зна-ала,
Как казачка казака крепко целовала.
Песня кончилась. Андрей замолчал и вытер пот. Он и сам не почувствовал, как вспотел. Вроде как и не собирался петь, а ведь захватило!
— Еще! — заорал вдруг «браток».
— Ага, еще давай! — тут же присоединился «крутой».
— Просим, просим! — захлопал в ладоши чиновник. Каспар Александрович улыбнулся и снова поднес микрофон к губам:
Как на вольный Терек, на широкий берег
Выгнали казаки сорок тысяч лошадей.
И покрылся берег, и покрылся Терек
Сотнями порубанных, пострелянных людей.
И несколько десятков, а то и сотен глоток (поскольку за это время в бар успели сбежаться те, кто услышал знакомую мелодию, чуть ли не со всего побережья) слаженно взревели:
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом
Не приходится тужить!
После того вечера и до самого отъезда Андрея немцы, англичане или иные иностранцы, встретив кого из русских, считали своим долгом остановиться и, закатив глаза либо задрав большой палец, непременно выразить свое восхищение, пробормотав: «Я, я! Руссиш — дас ист фантастиш!» или «Йес! Рашен — бьютифул, вау!» А все, в том числе и тот «крутой», краснели от удовольствия и выпячивали грудь, мол, знай наших — могем, если захотим!
На следующий день Каспар Александрович улетал обратно. Андрей вышел проводить его к подъезду отеля.
— Увы, Андрей Альбертович, и рад бы еще остаться с вами поболтать, очень у нас с вами душевно все сложилось, но не могу — дела…
— А кем вы работаете, Каспар Александрович? — поинтересовался Андрей.
— Я-то? Я методолог. Всего лишь…
— Методолог? — озадаченно переспросил Андрей.
— Да-да… нет, не методист, а методолог. Препарирую, так сказать, черепа. Только не реально, с пилкой в руках, а виртуально. Мы, методологи, занимаемся методологией мышления, то есть разбираемся, что это такое и как оно происходит.
— Вот оно что… — протянул Андрей.
— А разве моя профессия что-то объясняет? — мягко спросил Каспар Александрович. — Разве не более важно не то, чем вы занимаетесь, а то, что вы сами сделаете из этого своего занятия? — Он покачал головой. — Да, возможно, я владею некоторыми уникальными методиками. Георгий Петрович Щедровицкий, как раз и разработавший системомыследеятельностную методологию, иногда развлекался таким образом: ходил по разным научным институтам, в которых проходили общесоюзные научные конференции и, выслушав несколько докладов по, скажем, геологии или кибернетике, в которых не смыслил ни бельмеса, вставал и, выйдя на трибуну, не оставлял на каком-нибудь докладе камня на камне. Просто умея найти в логической ткани мышления докладчика некоторые ошибки, заметные только тому, кто владеет методологией. Но ведь все это доступно и вам. Разве вы за это время немножко не научились, например, медленно мыслить? Вы же умеете учиться, Андрей Альбертович, и это ваше самое ключевое умение.