Конрад помолчал, осмысливая незнакомые понятия, снова бросил взгляд на проносящиеся за окном гробообразные строения и улыбнулся.
Бьерн появился, когда уже стемнело. Он прикатил на «саабе». Въехав в ворота, он поставил машину на площадку, под навес, вылез, нарочито игнорируя стоящих рядом Конрада и Ивана, обошел машину. Пару раз стукнул каблуком по колесу, повернулся, буркнул:
— Чтоб я еще раз рискнул приехать сюда на машине… — и обнял обоих.
Вечером они сидели вокруг камина и вспоминали, вспоминали, вспоминали…
Утро началось с поездки на рынок. Затем Иван поехал в Шереметьево встречать Эльху и Фила, а Бьерн и Конрад остались на хозяйстве. Когда Иван вернулся из аэропорта и они втроем с Эльхой и Филом наконец вышли к костру в глубине леса, их уже ждали. Сашка жарил шашлык над углями, а Конрад и Бьерн резали хлеб и откупоривали бутылки с настоящим грузинским «Хванчкара». Сыч сидел на бревне, вытянув к костру босые ноги, и блаженно жмурился.
Это была ночь тепла и покоя. Они сидели, глядя на огонь костра, и наслаждались тем, что снова вместе. Сашка уважительно помалкивал, время от времени исчезая, чтобы разыскать в лесу валежника или сбегать до дома за новой порцией мяса или печенки. Сыч молча слушал их безмятежные голоса, и от него веяло покоем.
Утром по лесу потянуло туманом. Длинные белые языки ползли между деревьев, извиваясь, как полузамерзшие на предрассветной прохладе змеи. Сашка, повинуясь легкому жесту Сыча, исчез, едва начал светлеть восток. Сыч тяжело вздохнул, взглядом притушил угли костра и разбудил задремавших было воинов.
— Что ж, дети, пора вам со Старшими познакомиться.
Иван тут же согнал легкую дрему:
— С кем, мудрейший?
Сыч лишь кивнул на деревья. Все обернулись и увидели в широком клубе тумана седого великана. Он молча вышел на поляну и остановился, глядя на кострище. Туман над черными углями сгустился и осел мелкими стылыми капельками. Гость хмуро отступил назад и уселся под разлапистой сосной. Второй возник с другой стороны кострища. Вроде как большая муравьиная куча, весь в старой хвое и ломаных веточках. Тоже первым делом глянул в угли, после чего уселся напротив. Третьей была женщина. Она появилась у согнувшейся березы. Неторопливо обвела взглядом поляну, задержав его на кострище, посмотрела на пришедшего с туманом и, улыбнувшись, осталась стоять, облокотившись спиной о белокожее дерево. Некоторое время все молчали. Наконец женщина смешливо сморщилась:
— Ну что, ведуны, долго так сидеть надумали? Гость, пришедший первым, буркнул, сурово хмуря брови: