— Где они?
— Тьфу ты! — в сердцах сплюнул гном, ставя прутья на воткнутые у костра рогатки. — Они в другом мире… Я не смогу объяснить… В этом лесу, умерев, ты вернешься в какой-то иной мир. Не знаю, в какой, но совсем в другой. Будет больно… И свое предназначение ты в этот раз не выполнишь. Но твое тело не останется гнить тут, среди деревьев, а твоя душа начнет свой новый путь. Когда это произойдет, не заметишь. Лежал убиенный тут, а в следующий миг уже нет тебя. Но самого этого мига никогда не углядишь — то отвлечешься чем-то, то моргнешь просто…
— Ты тоже умирал? — спросил Алексей, размышляя о том, стоит ли и этот рассказ гнома принять на веру.
— Так — да, — ответил гном, совсем успокаиваясь. — И не раз.
— А почему там по-другому? — спросил Алексей, нисколько не сомневаясь, что гном поймет, про какое «там» он спросил.
— Там многое кажется иным, — пояснил Оторок, передернув плечами то ли от воспоминаний о «наезде» Алексея, то ли от знания на своем опыте того, как здесь умирают. — Только там ты, родившись, не помнишь ничего и, умерев, не можешь вернуться вновь тем же, кем был, и к тем, с кем был.
— И вновь ты не сумеешь объяснить этот свой бред? — спросил без особой надежды Алексей.
Оторок кивнул.
— Прости, господин.
— Сам разберусь, — махнул рукой Алексей, возвращаясь к пленнице.
Успокоенный тем, что полоумный его спутник, по которому Кащенко плачет, не является, ко всему прочему, еще и каннибалом, он собирался вновь усесться на свое место, когда вдруг обнаружил, что девушки нет.
— Оторок!
Изумление и тревога в голосе бросили гнома к зовущему.
— Беда! — запричитал гном, поднимая шерстяное одеяло, словно под ним могла спрятаться пленница. — И путы не помогли! Беда!
— Ты же забрал ее сумку, — уточнил Алексей.
— Колдунья это, не колдун! — сетовал гном. — Она и без своих талисманов да снадобий опасна. У нее своей энергии вдосталь. Беда!
— А Зур? Он не найдет? — спросил Алексей, почему-то совсем не испытывая ничего похожего на страх гнома.
Оторок покачал головой.
— Она ведь теперь прячется. Ее нам не увидеть. Даже если она не ушла совсем. А то, может, уже на помощь зовет. Беда! Уходить надо.
— Куда? Дверь-то в барабане супермаркета еще не открылась, — вдруг усмехнулся Алексей. — Так куда ты бежать собрался? Партизанить в этом лесу? Зови Зура ужинать. Нечего нам бояться боя, раз уж наши трупы не останутся гнить среди деревьев.
Гном с сожалением покосился на него как на несмышленыша.
— Ох, господин, разве смерть — самое страшное?
Заросли расступились, выпуская Алексея на широкую поляну. И едва только он шагнул из глуши зарослей, как увидел высокое ночное небо. Именно высокое, несмотря на глубокую ночь. Над его головой огромным светящимся кругом сыра висела яркая, полная луна. Ее свет делал видимыми и облачка, редкими клочками бегущие по небу, и верхушки деревьев, крепостной стеной окружающих поляну. На мгновение все замерло у него внутри, а затем волна эмоций, обрывков воспоминаний и несвязных образов обрушилась на Алексея, словно студеная вода, зачерпнутая в зимний день из колодца. Он остановился, отдаваясь этому чувству тайны полной луны. Неожиданно захотелось, как много раз раньше, расправить плечи еще больше, вдохнуть еще глубже, впустить в себя это волшебство лунного света и свободы ночного неба.