— Он же маг! — почти крикнул Гент. — Он мог потребовать магического поединка… или даже замены!
— А ты бы потребовал замены? — в тон ему рыкнул Метиус.
Рыцарь опустил голову. Кодекс чести светоносцев крайне холодно относился к тем, кто пытался уклониться от оформленной по всем правилам дуэли. Даже если она была откровенно навязанной.
Метиус понимающе кивнул, успокаиваясь.
— Разумеется, он мог отказаться. И сделал бы это, будь хотя бы лет на двадцать постарше. К сожалению, у арБиланга недостало ума принять верное решение. Я склонен считать, что мы поторопились с решением о включении этого юноши в Совет. Он, конечно, блестящий маг, но Вершитель — это не только умение составлять заклинания и оперировать силой. Нужны еще и мозги.
— О мертвых не говорят плохо, Мет, — мрачно заметил рыцарь.
— А он не мертв, — презрительно фыркнул Вершитель. — Если я говорю, что один из высших магов Инталии ликвидирован, это еще не означает, что его убили. И это хорошо… потому что, когда он встанет на ноги, если это вообще произойдет, я буду иметь счастье лично спустить с него шкуру. И слава Эмиалу, что мой ранг и мой возраст позволяют сделать это.
— Так что же случилось? — не выдержала Делора Неккер.
Губы рыцаря тронула понимающая усмешка. Его и самого распирало от нетерпения, но возможность проявлять несдержанность следовало уступить женщине.
— Ему отрубили правую руку, — мрачно сообщил Метиус.
Делора глухо застонала. Если и был надежный способ лишить мага его способностей, то именно такой — оставить его без руки. Или без языка. Почти все заклинания — от простейших атакующих до сложнейших формул и плетений — требовали от мага определенных жестов. Чаще — одной рукой, реже — двумя. Фактически, лишившись конечности, Фудр разом утратил большую часть своих возможностей и уже не мог рассматриваться как сильный волшебник. Его уделом останутся немногочисленные и не слишком полезные фокусы… Так что Метиус был прав — несмотря на то, что забияка остался жив, Орден все же лишился Вершителя.
В дверь деликатно постучали.
— Войдите, — буркнул на правах старшего арГеммит.
Дверь наполовину распахнулась — ровно настолько, чтобы в щель проскользнул неприметный человечек в простом коричневом камзоле.
— Прошу прощения, господа, прошу прощения… — Он согнулся в угодливом поклоне, но при этом Гент заметил, что глаза человечка сверкнули сталью. Такой человек кланяется только тогда, когда считает нужным. Или если того требуют обстоятельства.
— Парлетт?
— Господин арГеммит, поступили первые сведения. Мы можем поговорить… наедине?