По всей Инталии был объявлен траур. В святилищах Эми-ала возносились молитвы, биографы Аллендера Орфина систематизировали сведения, накопленные за долгие десятилетия его правления, — каждый стремился стать именно тем, чья подборка будет принята в сложной и запутанной процедуре причисления Орфина к лику святых.
Все, что вызывало улыбки и смех, оказалось под запретом. Особым указом на период траура были запрещены выступления бродячих артистов. Исключения, разумеется, были, но коснулись они лишь певцов — только песни им разрешалось петь исключительно печальные или героические. Никакой фривольности, никаких шуток… ослушника ждали плети. С целью соблюдения некоего подобия справедливости комедиантам, оставшимся на время без работы, выплачивалась кое-какая компенсация, достаточная, чтобы свести концы с концами в это тяжелое время.
Проповедники произносили проникновенные речи о горе, постигшем Инталию… Гуран прислал свои соболезнования — лживые настолько, что это бросалось в глаза любому. Одновременно от шпионов Ингара арХорна была получена вполне ожидаемая информация о том, что Империя начала активно готовиться к войне. Непрерывным потоком шли караваны из Кинтары, доставляя оружие и доспехи, — Император платил не скупясь, платил золотом. Несомненно, предполагая окупить все затраты во время похода на запад. Орден сделал осторожную попытку заключить долгосрочный контракт с индарцами — пара-тройка боевых отрядов наемников, общепризнанно лучших бойцов Эммера, в свете грядущих событий оказались бы небесполезны. Но тщетно… Ком-тур Ульфандер Зоран, глава Круга рыцарей Индара, лишь разводил руками — все клинья, как в Индаре называли свои боевые отряды, связаны уже подписанными договорами. Комтур намекал, что может предложить услуги новичков, причем назвал цену, за которую в иные времена можно было нанять прошедших десятки кампаний ветеранов. Это предложение, от которого за милю отдавало столь несвойственным для комтура торгашеством, было вежливо проигнорировано, но Инталия была вынуждена признать, что осталась одна. Только герцог Тимретский во время неофициальных и не афишируемых переговоров, как обычно, осторожно высказался насчет помощи, которую он просто-таки обязан оказать своему сюзерену, к тому же доброму соседу и давнему другу. Судя по кислому выражению лица герцога, особо обольщаться не стоило — Тимрет выставит несколько тысяч кое-как вооруженных пеших ополченцев, приберегая гвардию для собственных нужд.
По городам и селам разъехались небольшие отряды светоносцев. В этот раз их кони помимо облаченных в доспехи всадников несли и изрядный запас золота. Каждый, кто выражал желание вступить в инталийскую армию, получал на то особое благословение Ордена, подкрепленное столбиком увесистых серебряных лучей. Два тренировочных лагеря — в непосредственной близости от Торнгарта и неподалеку от Северного Клыка — с нетерпением ждали новых рекрутов. Увы, пора для набора солдат была не самой удачной. Весна… селяне были куда больше озабочены посевной, а горожане и в иные времена не слишком проявляли рвение в вопросах укрепления безопасности государства. Конечно, подойди враг к городу — и каждый, умеющий держать в руках оружие, выйдет на стены. Но все остальное время пусть армия занимается своим делом. За это им деньги платят…