Но летопись, как вы уже могли убедиться, читатель, много о чём молчит. А в "Слове о полку Иго-реве" походом на Тъмуторокань обозначается не просто некое странствие за тридевять земель, в тридевятое царство, а поход на половцев.
И скорее всего именно ополчение киевлян во главе с князем-чародеем отшвырнуло кочевников от столицы — ну а черниговский Святослав мог и впрямь перехватить какую-то шайку бегущих с поля битвы захватчиков и приписать себе победу.
Впрочем, это мог сделать за него летописец Киево-Печерской обители, чей игумен, Никон, откровенно симпатизировал черниговским князьям.
И ещё один заслуживающий внимания факт — в том же "Слове о полку…" сообщается, что "Всеелав князьям города делил". А после возвращения Изяслава внезапно оказалось, что в Новгороде и Смоленске, городах, оставленных Ярославом Владимировичем своему старшему сыну, преспокойно восседают родственники младших Ярославичей, Всеволода и Святослава.
Не эти ли города "делил" князьям ставший киевским князем Всеслав? Но в таком случае приходится признать, что младшие братья изгнанного Изяслава сочли выбор киевского веча вполне законным и признали право полоцкого оборотня наделять их городами.
Если так — это лишний довод в пользу того, что Всеслав приложил руку к разгрому орды Шарукана, и приложил очень серьёзно[36]. Но победа далась нелегко — а с запада уже двигалась на Киев новая гроза.
Изяслав с сыном Мстиславом даром времени не теряли. Они бросились в Польшу — очевидно, не рассчитывая на поддержку в Русских землях. В лесах и болотах Полесья до XIX столетия молились Перуну и Яриле, а в Волынских землях только после монгольского нашествия угасли жертвенники огромных святилищ, так что это были не те края, где можно было бы искать управы на князя-оборотня, князя-чародея.
С востока шли половцы, на юге лежала легко доступная их конным ордам степь, на севере — владения кривичей, подданных оборотня — там-то Ярославичей, пожалуй, встретили бы ещё "теплей", чем в половецкой степи. И потомки "Злого Хромца" кинулись искать прибежища в ближайшей христианской столице — польском Кракове[37].
В Польше Изяслава поняли очень хорошо. Ещё живы были люди, помнившее великое языческое восстание Маслава, едва не восстановившего в Польше древнюю, веру, променянную на прелести юной богемки Дубравки отступником Мешко I.
Тогда, кстати, по сообщениям "Великой польской хроники", в отрядах Маслава дрались и русичи. Наши комментаторы не без обиды замечают, что киевский князь Ярослав как раз помогал "законной" власти польских князей-христиан, приведших с собою немецких и венгерских карателей.