– Обязаны дотянуть…
Наконец они свернули на узкую бетонку. Прошелестели еще метров триста, пока не уперлись в высокие металлические ворота, выкрашенные в цвет хаки.
– Оно? – угадал Бандура.
– Да.
Андрей заглушил двигатель и вопросительно посмотрел на Анну:
– Чего делать-то?
– Сигналь, котик. Дедушка – глухой, как сова.
Андрей надавил клаксон. Второй раз. Третий. Долгие автомобильные гудки разбудили бы и мертвого, но ворота оставались неподвижными, как и Кристина, просидевшая всю дорогу истукан истуканом.
– Может, постучишь?! – предложил Бонифацкий.
– Сам бы и постучал.
– Тебе выходить ближе…
– У тебя на все ответы имеются?
– Даже по два, – самодовольно болтнул Вацик. – Между прочим, не я тебе двухдверку покупал…
– Андрюшенька, – Анне надоели их бестолковые препирания. – дедушку солнце, наверное, уморило. Сходи, погляди, а?
Андрей выбрался наружу, подошел к стальной калитке, подобрал булыжник поувесистее и, удивляясь собственной наглости, – как не крути, а дача-то самого Виктора Ледового, – принялся колошматить. Почем зря. Звук получился такой, как будто по рельсу в концлагере лупят, призывая зэков то ли работать, то ли, напротив, обедать. Погремев пару минут, Андрей в раздражении отбросил камень в кусты.
– Слушайте, – крикнул Бандура, у которого в ушах еще звенело эхо собственных ударов, – так и оглохнуть недолго. – Я, пожалуй, через забор перелезу…
– Я тебе перелезу, хорек! – предупредил зычный голос с противоположной стороны ворот. Оттуда же донеслась тяжелая поступь явно не миниатюрного человека. «Ничего себе дедушка», – смекнул Андрей. Залязгали засовы. Очень недовольный голос продолжал:
– Я тебе перелезу, козлина безрогая! Догремишься, в натуре, у меня! Уже догремелся, е-мое. Считай себя в реанимации. Сейчас наружу выберусь, тут тебе и конец.
Андрей только открыл рот, потому что узнал бы этот голос среди тысячи других. А то и двух тысяч. Человек за забором был либо Протасовым, либо его однояйцовым близнецом. Андрей полагал, что третьего – не дано. Калитка распахнулась и Протасов, – ибо это был именно он, – энергично шагнул в проем. Увидев Андрея, Протасов замер на месте. Лицо его выразило крайнюю степень удивления.
– Бандурчик?! Ну ни хрена себе?! Ты чего здесь делаешь?!
– А ты?
– Ты что, еврей, в натуре? – возмутился Протасов.
– Почему еврей? – удивился Бандура.
– Потому, Бандурчик, что я первый спросил. – Облаченная в ярко-оранжевые бермуды и зеленую майку бугристая фигура Протасова покачнулась, как телебашня на ураганном ветру.
«Э, брат», – отметил Андрей. – «видать ты добряче пивка нализался».