ГЛАВА 3
травма и изнеможение
Кэтрин… Кэтрин…
Имя его жены звучало в тишине, пробиваясь сквозь дремлющую траву. Мейтланд прислушался к гулкому эху в голове. Очнувшись, он понял, что произносит имя сам. Негромкие звуки ясно разносились в темноте. Шум машин прекратился, и наверху над откосом было тихо. Лишь вдали, за центральным кругом Вествейской развязки, какой-то ночной водитель поворачивал на север свой тяжело ревущий грузовик.
Мейтланд лежал на спине у подножия откоса. Голова его покоилась на мягком склоне, ноги скрывались в высокой траве. Трехрядная примыкающая дорога в сотне ярдов поодаль была пустынна. Над натриевыми фонарями, сияющими неизменным желтым светом, возвышались дорожные указатели. Подумав о жене, Мейтланд невольно устремил взгляд на запад. Темные силуэты высотных административных зданий висели в ореоле вечернего города, словно квадратные планеты.
Впервые с момента аварии в голове у Мейтланда прояснилось. Кровоподтеки на виске и верхней челюсти, как и ушибы на ногах и животе, локализовались и больше не занимали мыслей. Он уже понял, что правая нога серьезно повреждена. Обширный ушиб распространился по всему бедру. Сквозь разорванную штанину Мейтланд ощупал ногу, распухшую от свежего рубца, и обнаружил сочащуюся рану. Судя по всему, верхушка бедра вдавилась в основание таза, и смещенные нервы и сосуды пульсировали в порванных мышцах, словно стараясь воссоединиться.
Мейтланд ощупал поврежденное бедро обеими руками. Было уже без четверти два ночи. Ярдах в двадцати от него в серебристой крыше «ягуара» отражались отдаленные огни автострады. Мейтланд сел и сжал кулаки, пытаясь сдержать рвущийся крик. Он понял, что запасы энергии у него на исходе — хватит лишь на полчаса напряженных усилий. Повернувшись на бок, он подтянул левую ногу и с трудом поднялся на колени.
Хватая ртом ночной воздух, Мейтланд больше не пытался себя контролировать. Он беспомощно прислонился к откосу, погрузив руки в остывшую землю. Его рваный костюм уже покрылся легкой росой и холодил кожу. Мейтланд взглянул на крутой склон и вслух рассмеялся над собой:
— И как же, черт возьми, я туда взберусь?.. Все равно что на Эверест.
Когда он сел на корточки, стараясь преодолеть боль в поврежденном бедре, вся ситуация показалась ему какой-то глупой шуткой, которая зашла слишком далеко. Дефектная покрышка, удар по голове — и он вдруг выпал из реальности. Мейтланд подумал об Элен Ферфакс, спящей в своей квартире, как всегда, с левой стороны двуспальной кровати, заполнявшей собой всю крохотную спаленку; ее голова лежит на правой подушке, словно она поручила одним частям тела представлять саму себя, а другим — Мейтланда. Любопытно, что эта хладнокровная и самостоятельная докторша спала всегда беспокойно. Кэтрин же, в отличие от нее, безмятежно спит в своей белой спальне, и на ее бледной шее подрагивает луч лунного света. В сущности, весь город, часть огромной бессознательной Европы, давно погрузился в сон, и только он копошится на всеми забытом островке безопасности, как ночной кошмар этого дремлющего континента.