— А мои послания — это вы их стирали?
— Проктор. Он так и не научился читать и писать. Он ненавидит всякие слова.
— А деревянные щиты? — Мейтланд чувствовал обиду на обоих — и на Проктора, и на эту молодую женщину.
— Это он поправил их — сразу же после аварии, пока вы в сидели в машине.
Она поддерживала Мейтланда, подпирая его под плечо и прижав руку к его животу. Запах ее теплого тела контрастировал с запахом травы и выхлопных газов. Мейтланд сел на лежавшую на земле грузовую покрышку и посмотрел на высокую стену откоса. Молодая травка на склоне стала гуще. Скоро она скроет все следы происшествия: глубокую колею, прорытую колесами «ягуара», и беспорядочные отметины первых попыток Мейтланда влезть на откос. На какое-то мгновение он почувствовал, что ему жаль расставаться с этим островом. Он хотел бы сохранить его навсегда, чтобы можно было привезти сюда Кэтрин, друзей и показать им место своих испытаний.
— Джейн…
Девушки рядом не было. Ярдах в двадцати от него над травой виднелись ее голова и плечи, она быстро шагала к бомбоубежищу.
Джейн! Идите сюда… Джейн!
Его слабый, почти брюзгливый голос затерялся в шорохе травы. Мейтланд встал и на одной ноге поскакал вслед за Джейн. Задыхаясь от гнева, он прислонился к разбитой кассе и, чтобы чуть успокоиться, потер живот, натыкаясь ладонью на выпирающие края грудной клетки. Что ж, по крайней мере девушка дала ему поесть.
В пятнадцати шагах от него на крыше какого-то разрушенного флигеля лежала ржавая железная труба, один конец которой был изогнут в некое подобие рукояти. Костыль! Мейтланд пополз по каменистой земле, волоча больную ногу. Подтянувшись на длинных руках, он перевалился через разбитую кладку флигеля и схватил выхлопную трубу.
Не выпуская ее из рук, Мейтланд сел и перевел дыхание. Он махал костылем проезжавшим машинам, довольный, что снова чувствует гладкий ржавый металл знакомой опоры — средства выживания. Этот обломок трубы был его первым инстру— ментом — и оружием, подумал он, вспомнив о Прокторе. Бродяга еще не появлялся, но Мейтланд буравил взглядом заросли травы и крапивы, уверенный, что тот затаился где-то там.
Вновь обретая уверенность в себе, Мейтланд слез с крыши флигеля и, опершись на костыль, выпрямился во весь рост. Брюки лохмотьями свисали с пояса, но он чувствовал в себе достаточно сил и решимости. Он ощупал череп. От прикосновений заныли затянувшиеся раны на голове. Сотрясение и лихорадка прошли; все, что от них осталось, это легкий, нестихающий зуд головной боли.
Мейтланд посмотрел на откос автострады. Возможно, ему хватит сил влезть наверх, но он знал, что Проктор следит за ним, выжидая, что он предпримет. Еще одно физическое столкновение с бродягой выведет его из строя на несколько дней. Нужно как-то убедить девушку ему помочь. Только она имеет власть над Проктором.