Сгустились сумерки, а он все так же стоял на обочине. Мимо выворачивали фары, и их лучи хлестали его по лицу. Непрерывно гудя, машины, расцвеченные габаритными огнями, в три ряда двигались к перекрестку. Час пик был в самом разгаре. Когда Мейтланд неприкаянно стоял на обочине, слабо взмахивая рукой, ему казалось, что каждый лондонский автомобиль уже раз десять проехал мимо него туда и обратно, а водители и пассажиры нарочно не замечают его, словно участвуя в каком-то спонтанном всеобщем заговоре. Он прекрасно понимал, что никто ради него не остановится — по крайней мере, до восьми часов, пока не спадет поток машин. Тогда, если повезет, ему, может, и удастся привлечь внимание какого-нибудь одинокого водителя.
Мейтланд поднес руку с часами к свету проплывающих мимо фар. Было без четверти восемь. Сын давно уже добрался до дому самостоятельно. Кэтрин или куда-то ушла, или готовит себе ужин, полагая, что он остался в Лондоне с Элен Ферфакс.
Представив, как Элен, с офтальмоскопом в нагрудном кармане белого халата, критически заглядывает в глаза какому-нибудь малышу у себя в клинике, Мейтланд посмотрел на свою пораненную руку. Впервые с момента аварии он почувствовал себя таким разбитым и усталым. Даже в этом теплом, насыщенном выхлопными газами воздухе его бил неприятный озноб: как будто по всем его нервам скребли невидимые ножички, расщепляя их на части. Рубашка прилипла к груди, как мокрый передник. В то же время он ощущал что-то вроде холодной эйфории и решил, что эта легкость в голове — первый симптом отравления угарным газом. Он махал проносящимся в темноте машинам, шатаясь, как пьяный, из стороны в сторону.
На него чуть не налетел ехавший по крайней полосе сдвоенный бензовоз — эта желтая громадина заполнила собой чуть не весь туннель. Выруливая на поворот, водитель увидел маячившего в свете фар Мейтланда. Пневматические тормоза зашипели и с шумом хлопнули. Мейтланд машинально отступил в сторону, снял шляпу и швырнул ее под огромные задние колеса. Посмеиваясь, он наблюдал за гибелью шляпы.
«Эй!.. — указал он портфелем. — Моя шляпа! Вы раздавили мою шляпу!..»
Вокруг гудели клаксоны. Какое-то такси чуть было не остановилось и крылом скользнуло по ногам Мейтланда. Водитель, свирепо взглянув на него, постучал пальцем по лбу и двинулся дальше. В ответ Мейтланд отвесил ему галантный поклон. Он уже понял, что слишком измотан, чтобы себя контролировать. Оставалась одна надежда — что его психопатические выходки заставят кого-нибудь остановиться из опасения, что он повредит машину. Мейтланд заметил капли крови, упавшие изо рта на костяшки пальцев, но снова поднял руку и повернулся к потоку машин. Глядя в ночных сумерках . на освещенную путаницу бетонных дорог, он понял, как сильно ненавидит всех этих водителей с их автомобилями. — Стойте!..