Часы пробили семь, потом восемь. А Малюков еще не выходил из комнаты.
— Как вел себя Суханов? — спросил Вадим Стрельцова.
— Сначала о чем-то разговаривал с матерью, потом ушел к себе в комнату и не выходил.
— А ты что делал?
— Телевизор смотрел. Все подряд.
— Тоже занятие.
— Я заснуть боялся, товарищ подполковник.
Наконец распахнулась дверь, и густой баритон Малюкова заполнил квартиру:
— У нас все.
— Валентин Андреевич, — Вадим подошел к Суханову, — мы уезжаем. Я прошу вас обещать мне, что до моего звонка вы никуда не выйдете из квартиры. Это необходимо нам для успешного завершения дела.
— Обещаю.
— Я вам верю. Всего доброго.
В машине Малюков, повернувшись на переднем сиденье, сказал Орлову:
— Вот уж не знал, что ты такой человеколюб. Странная черта для работника розыска.
— Ты, видимо, путаешь уголовный розыск с какой-то другой организацией. Я в данный момент боролся не только за Суханова.
— А за кого? — с иронией спросил Малюков.
— За тебя, за себя, за всех нас.
— Ты, видать, к старости стал сентиментальным. Я помню, как ты колол Николаева.
— Николаев бандит, насильник и убийца. Не надо путать его с такими, как Суханов.
— Тебя не переспоришь.
— А ты и не спорь.
Дверь им открыла Марина. Малюков на секунду смешался, потом хмыкнул понимающе.
— Олег Малюков, — представился он, — мне приходится работать вместе с Вадимом.
— Марина Денисова.
— Ну вот мы и познакомились, Марина, а то что-то наш друг несколько застеснялся.
— Он еще не привык, Олег. Мойте руки и к столу.
В ванной Малюков посмотрел на Вадима и неодобрительно покрутил головой:
— О таких делах предупреждают. Я бы цветы купил.
В комнате их ждал накрытый стол. И хотя на нем не было ничего необычного, он выглядел сказочно. Они сели за стол и ели необычайно вкусную печеную картошку, помидоры и соленые огурцы, яичницу с колбасой. И водки они выпили из запотевшей, покрытой изморозью бутылки. Потом пили чай и говорили о книгах и фильмах, о грибах, рыбалке. Только о работе они не говорили, но тем не менее помнили о ней. Малюков ушел, а Марина осталась убираться.
Вадим проснулся среди ночи. В комнату падал зыбкий свет фонаря. Марина спала, положив голову ему на руку, и он боялся пошевелиться, чтобы не разбудить ее. Лицо ее в этом ночном свете казалось особенно красивым, и впервые он подумал о том, что счастье его окажется недолгим. Ему захотелось курить, и Вадим начал осторожно освобождать руку. Наконец ему это удалось, и он, встав, подошел к столу и взял сигареты.
Телефон звякнул и подавился, Вадим успел снять трубку.
— Орлов.
— Это Калугин.