— Вы бы съели бутерброд. — заметил хозяин, — не обижайте наших дам. Это они готовили.
Вадим взял бутерброд, В комнате повисла тишина. Все молчали, выжидающе глядя на Вадима. И ему вдруг стало мучительно горько, что он пришел сюда не поухаживать за этими женщинами и провести вечер в приятной беседе, а для того, чтобы допросить Гринина. В такие минуты он начинал тяготиться службой, которую любил и без которой не мыслил своей жизни.
Гринин словно понял его состояние.
— Девочки, — улыбнулся он, — нам с товарищем Орловым надо пошептаться. Вот вам ключ, идите в мастерскую к Никите. Это мой сосед, художник, — пояснил он Вадиму.
И Орлов мысленно поблагодарил Гринина.
Хозяин обнял женщин за плечи, пошел провожать их в мастерскую к Никите. Вадим смотрел им вслед и думал о том, что он много знает об этом человеке. Он знал, что Гринин служил в армии на Дальнем Востоке. Служил хорошо. За мужество во время наводнения награжден медалью «За спасение утопающих». Потом работал на ЦСДФ съемщиком, ассистентом режиссера. Поступил в институт кинематографии на заочный, пошел работать фотокором в журнал. Институт бросил. Сейчас он фотохудожник Министерства культуры, по службе характеризуется отлично. Лауреат премии Союза журналистов СССР, лауреат многих отечественных и международных премий. Все узнавалось просто. В отделе кадров. Но Вадим знал и другое. Семь лет назад на Памире погибли муж и жена, кинооператоры, друзья Гринина. И он удочерил их девочку. Поэтому и не женился, боясь ее травмировать. Этот поступок говорил о нем значительно больше, чем любые даже самые лучшие отзывы кадровиков.
Как странно. В личном деле человека можно прочитать многое. Узнать, где, кем и как он работал. Чем награжден, а вот о его поступках кадровикам неизвестно.
А ведь это и есть главное.
Гринин вернулся минут через пять. Был он серьезен, от прежнего веселья не осталось и следа.
— Слушаю вас, товарищ Орлов.
— Меня зовут Вадим Николаевич.
— Слушаю, Вадим Николаевич.
— Леонид Витальевич, я многое знаю о вас. Много хорошего. Поэтому буду говорить с вами откровенно.
— Меня устраивает именно такая форма нашей беседы, — Гринин сел.
— Тогда ответьте мне на такой вопрос. Вы снимали экспозицию музея ремесел в селе Кержи?
— Да.
— Вы снимали иконы в церкви села Лотребино?
— Да.
— Вы снимали коллекцию академика Муравьева?
— Да.
— Вы снимали фрагменты экспозиции в особняке Сухотина?
— Да.
Гринин смотрел на Вадима, чуть прищурив светлые глаза. И во взгляде его не было страха и настороженности.
— Кому вы передавали фотографии?
— В отдел музеев Министерства культуры, Воловику.