– Тогда отец с меня шкуру сдерет.
– И с меня тоже, – сказал Вася.
– Придумал! – вскричал Антон. – Ни одна собака его не найдет. Мы с Васькой его на руках отнесем, и он никаких следов не оставит.
– На четвертый этаж? – усомнилась Аглая.
– А чего? Мы только до лифта. А там чуток подержать его на руках, и лифт нас подымет.
Всем понравилась эта идея, и я понял, что мне уже не отвертеться. Девочки взяли мой портфель и пальто, Вася с Антоном скрестили руки, и я сел на них, обхватив мальчишек за шею. Они двинулись по двору мелкими шажками. Девочки шли рядом, загораживая меня от малышей и старушек.
– Как бы в подъезде... как бы в подъезде на кого не нарваться! – прокряхтел Дудкин.
Дверь подъезда, как всегда, была открыта только на одну створку. Антону с Васькой пришлось попыхтеть, втаскивая меня боком. Нам повезло: в подъезде мы никого не встретили и кабина лифта оказалась внизу. Зина побежала наверх пешком, Антошка с Васькой внесли меня в лифт, за нами вошла Аглая. Она закрыла двери и нажала кнопку.
Зина взбежала на четвертый этаж почти одновременно с нами. Тяжело дыша, она открыла сначала внутренний замок, потом английский.
– Тащите! – прошептала она.
Дудкин с Васькой снова запыхтели, протаскивая меня в дверь. Войдя в переднюю, Антон споткнулся о резиновый коврик для ног, и мы все трое грохнулись на пол. Девчонки юркнули за нами и бесшумно закрыли дверь.
– Вроде тощий, а какой тяжелый! – заметил Дудкин, подымаясь и потирая голову над ухом.
Отдышавшись, мы пошли осматривать мое новое жилище. Тут действительно было четыре комнаты: кабинет профессора, спальня профессора и его жены, комната их взрослой дочери и ее мужа и еще большая общая комната вроде гостиной. Мебель везде была новая, низкая, и только в спальне стояли две старомодные кровати никелированными спинками к двери. На них Зинаида обратила мое особое внимание.
– Ты, если услышишь три звонка, не бойся: это значит – я пришла или Вася. А если услышишь, кто-то без звонка входит, – сразу под кровать ныряй: это значит – мама пришла или, еще хуже, отец.
Получил я и другие инструкции. Мне велено было держать пальто и провизию под кроватью, чтобы в случае тревоги не оставить где-нибудь на виду.
Меня предупредили, чтобы я не зажигал электричества даже в передней и в коридоре, потому что двери в комнатах застекленные и свет будет заметен со двора. Потом все собрались уходить.
– Я тебе сегодня горячий ужин принесу, – сказала Аглая. – Я сразу пять звонков позвоню, и ты открой. А то для желудка вредно без горячей пищи.
Оставшись один, я присел на тахту в большой комнате. Конечно, это очень здорово, что Аглая принесет мне горячий ужин, но сидеть одному было скучновато, и вообще меня смущала мысль о том, что я буду тут делать, когда стемнеет. Когда же я подумал о ночи, которую мне придется провести, не зажигая света, в этой огромной квартире, мне совсем стало тошно.