Пока солдаты Данвиля сражались с горсткой храбрецов, сам Анри собрал в левом углу двора сотню своих спешившихся кавалеристов. По приказу маршала все сто человек живым тараном врезались в гущу схватки. Людей Монморанси отшвырнули к левому крылу дворца. И у главного входа остался лишь Франсуа да еще десяток защитников дворца.
Герцог де Монморанси, отступая, поднялся еще на пару ступеней вверх. Прошло еще несколько секунд, и Франсуа увидел, что с ним осталось не больше семи-восьми человек. Солдаты Данвиля уже полностью захватили двор.
В эту минуту раздался мощный взрыв: почти полностью рухнуло правое крыло дворца; под обломками погибли прижатые к стене дворяне Монморанси. Подручный Данвиля взорвал соседний дом, а вместе с ним и примыкающую часть дворца Монморанси!.. Устояла лишь стена, выходившая во двор.
— Здесь мы погибнем! — произнес герцог де Монморанси со спокойствием отчаяния.
Франсуа оглянулся назад и увидел, что на пороге появилась Лоиза. Девушка выбежала с кинжалом в руке.
— Батюшка! — воскликнула она. — Я тоже Монморанси и умру с оружием в руках!
— Подумай о матери! — успел сказать Франсуа, нанося удары шпагой.
Лоиза в растерянности остановилась… Мать! Дочь должна выжить ради матери!..
И в эту минуту окровавленный, обессиленный, отчаявшийся Франсуа издал крик, в котором смешались гнев и радость:
— Вот и ты! Наконец-то! Ты!..
Перед Франсуа стоял его младший брат Анри.
Франсуа де Монморанси, стоя у порога парадной двери, окинул быстрым взглядом двор. Увидел он вот что…
В дверях особняка застыла Лоиза с кинжалом в руках. А в глубине зала, в кресле, спокойно улыбалась Жанна, не видя творившихся вокруг ужасов. Плечом к плечу с Монморанси стояли два последних оставшихся в живых защитника дворца. А внизу, на первой ступени парадной лестницы стоял Анри де Монморанси, обратив к брату искаженное ненавистью лицо. Зажав в руке тяжелую шпагу, Анри шагнул вперед.
За спиной Данвиля, ощетинившись шпагами и кинжалами, толпилось его войско. Словно четыре сотни разъяренных тигров до отказа заполнили двор. Сверкали клинки, и сотни голосов сливались в едином кличе:
— Смерть! Смерть Монморанси!
На середину двора выкатили повозку, груженую порохом. На земле валялись остатки разбитых створов ворот, и в зияющем проеме виднелась улица. Там шумела громадная толпа. Людское море бушевало за оградой, и тот же вопль проносился над ним:
— Смерть! Смерть!
Вот какая картина предстала взору Монморанси в эту роковую минуту. А Данвиль поднимался по лестнице, расталкивая своих солдат и нетерпеливо бормоча: