— Некогда мне с вами рассчитываться! Нате, примите в задаток!
Не оборачиваясь, он в прыжке в седло лягнул одного из врагов ногой и тут же изо всех сил двинул другого наугад кулаком.
От удара сапогом в грудь Эйно осел на землю, выплевывая сгустки крови. Лонваль же упал навзничь; страшный удар кулака выбил ему половину зубов.
Роктай тем временем встал на ноги и разразился неудержимым потоком ругательств. Все произошло с неимоверной быстротой. Жеан уже сидел на коне и, не обращая внимания на Роктая (тот вопил во весь голос, но вслед побежать не решался), направлялся к воротам.
На парадном крыльце появились герцог д'Эпернон, Аквавива, Леонора Галигаи и юный граф де Кандаль. Жеан увидел их — он видел все вокруг себя — и язвительно усмехнулся.
— Остановить его! Запереть ворота! — громовым голосом прокричал герцог.
— Остановить его! Запереть! Держи бандита! — вторил ему Роктай.
И все вокруг заголосили, сами не зная, о чем речь:
— Держи! Остановить! Запереть ворота!
— Вот вам запереть! — по-мальчишески показал им кукиш Жеан. — Опоздали!
Он железной рукой поднял скакуна на дыбы, вонзил ему в бока шпоры и ураганом пронесся на улицу.
На крыльце Кандаль, не зная, куда скрыться от грозного взора отца, рвал волосы и твердил:
— Опоздали! Опоздали!
— Сообразили же вы, сударь мой, привести этого разбойника в наш дом! — накинулся на него бледный от ярости д'Эпернон.
— Но вы мне сказали, отец…
— Перестаньте, болван! — гневно прервал его герцог. — Ступайте к себе и без моего позволения никуда не выходите!
Кандаль без звука отдал по-военному честь, повернулся и устремился, взбешенный, в свои покои.
Аквавива с брезгливой усмешкой наблюдал за этой семейной сценой, а Леонора обращала сверкающий взор то на герцога, то на монаха. Она немного побледнела, но в голосе ее не было слышно никакой тревоги:
— Пойдемте отсюда, ваше преподобие. Есть дела поважнее, чем ругаться без толку.
Аквавива также ни на малую толику не утратил своего неизменного хладнокровия. Он низко поклонился Леоноре и сказал ласковым шепотом:
— Не тревожьтесь обо мне, дочь моя. Ступайте… и не теряйте ни минуты.
И Леонора повиновалась. Легким кивком распрощавшись с монахом и с герцогом, она решительно и твердо направилась к карете.
— Домой во весь опор! — приказала Леонора, даже не взглянув на своих дворян.
Аквавива обернулся к герцогу и склонился в низком поклоне, играя роль смиренного монаха, оказавшегося перед лицом влиятельного сановника. Но в это время с губ его еле слышно слетали некие слова — и голос иезуита был, вопреки кроткому и смиренному виду, необычайно суров: