— Может быть, — рассеянно отвечал Пардальян.
— Тогда ему или вам достаточно будет назвать ваше имя — и я вас тотчас приму, в любое время дня и ночи. Вы поняли меня, Пардальян?
— Прекрасно понял, Ваше Величество. Вы рассуждаете так: чем с риском для жизни спешить выручать вас из всяких… неприятностей, лучше предупреждать о них заранее.
— Именно, — улыбнулся король. — Ну, а теперь, друг мой, положа руку на сердце, по секрету — что там натворил ваш сынок на землях аббатисы Монмартрской?
Пардальян не без труда сохранил серьезный и простодушный вид.
— Он отправился в аббатство вызволить некую девицу, в которую влюблен. Ее туда заманили обманным путем и держали насильно.
— Речь идет о Бертиль де Сожи? — спросил Генрих. Ему стало не по себе.
— Именно о ней, Ваше Величество.
— Значит, ее насильно заключили в Монмартрском аббатстве? Почему? Кто посмел?
— Кто — не знаю, — преспокойно отвечал Пардальян. — Почему? Да потому, что у этой девушки хранятся очень нужные кое-кому бумаги.
— Что же вы мне раньше не сказали? Вы думаете, я настолько забыл о своем ребенке, что не вызволю его из беды, не накажу виновных, кто бы они ни были?
— Ваше Величество сами сказали: сын весь в отца. Мой сын привык со всем справляться сам… и я с ним согласен. Причем, как известно Вашему Величеству, у него хватает силы защитить тех, кого он любит.
Король немного помолчал и тревожно спросил:
— А что это за опасные бумаги?
Пардальян понял, о чем тревожится король.
— Не беспокойтесь, сир, — это бумаги семейные. Государственных дел они не касаются даже отдаленно.
Король облегченно вздохнул и спросил:
— Но теперь, надеюсь, Бертиль ничто не грозит?
— Гм! По совести говоря, в полной безопасности она будет еще только через несколько недель… а то и месяцев. Но, — кивнул Пардальян на Жеана, бродившего по лугу близ кареты, — у нее есть защитник, причем такой, который не привык звать на помощь даже в исключительных обстоятельствах.
— Нет, нет! — вскричал Генрих. — Знайте, Пардальян: только потому она сейчас не занимает высокого положения при дворе, что сама отвергла его — я же со своей стороны настойчиво предлагал ей это. Если кто-то угрожает моей дочери, я должен знать об этом и я сам, не колеблясь, приду на помощь. Ведь это же моя кровь, в конце концов!
Пардальян кивнул головой — но усмешка вновь мелькнула у него на губах. Король еще немного помолчал.
— С делом вашего сына теперь все ясно, — сказал он. — Но скажите ему, чтобы он какое-то время не появлялся у Монмартрского аббатства. Чтобы не было каких-нибудь новых недоразумений… в прежнем роде.