Они, впрочем, не обольщались, зная, что враги задавят их числом — это был только вопрос времени.
Вновь засверкали две рапиры, разя без промаха направо и налево. Вновь раздались стоны, вопли, проклятия и угрозы. Но на сей раз лучники не отступили, продолжая с ожесточением наседать на двух смельчаков.
— Поднажмем, им уже здорово досталось! — кричали нападавшие.
Это было правдой. Пардальян и Жеан Храбрый еще держались, но были покрыты кровью с головы до ног, а одежда на них превратилась в клочья. Только колеты оставались нетронутыми, а это означало, что до серьезных ран дело не дошло — ткань пока пострадала больше, чем кожа.
Однако круг сжимался, и через несколько секунд первые из лучников уже взобрались на крыльцо.
Это был конец. Теперь яростное сопротивление двух безумцев могло завершиться либо гибелью, либо пленением.
Однако в этот момент прозвучал властный приказ:
— Всем опустить оружие!
Лучники замерли.
Начальник полиции, выругавшись, повернулся на голос. Он увидел знакомую фигуру, вошедшую в круг света.
— Король! — крикнул Неви, обнажая голову, тогда как люди его поспешно вкладывали рапиры в ножны.
Пардальян и Жеан Храбрый, стоя на крыльце, одинаковым жестом отсалютовали шпагой, и было непонятно, приветствуют ли они короля или же отдают должное побежденным (ибо они могли считать себя победителями, поскольку не дались в руки лучникам и отделались незначительными в общем-то царапинами, нанеся противнику большой урон), Затем они с прежним изумительным спокойствием одновременно вложили шпаги в ножны и застыли, щелкнув каблуками, словно на параде.
Но искоса они посматривали друг на друга, еле заметно улыбаясь, и во взоре каждого угадывалось одобрение. Такая гордая сила исходила от обоих, что сам король взглянул на них с нескрываемым восхищением.
Между тем Пардальян еле слышно произнес слова, предназначенные только для ушей его спутника:
— Вовремя он подоспел!
А юноша, не замечая, с каким интересом ждет ответа старый шевалье, сказал просто и искренне:
— Клянусь Богом, да!
Глава 7
МАДЕМУАЗЕЛЬ БЕРТИЛЬ ДЕ СОЖИ
С соблюдением всех церемоний Бертиль провела короля в небольшой кабинет, нечто вроде домашней молельни.
Молельня эта располагалась в задней части дома. Единственное окно выходило в тупик Курбатон. Именно этим объяснялась задержка — ибо король мог даже опоздать и появиться на месте схватки, когда непоправимое уже свершилось бы. До тупика не доносился шум битвы, от которого переполошилась вся улица Арбр-Сек.
Генрих опустился в кресло и с задумчивым видом стал рассматривать девушку, стоявшую перед ним в позе, полной достоинства и почтения.