Настроение у Вальвера было прескверным: он так и не увидел свою любимую Флоранс, а ведь только за этим граф и явился в Лувр.
Ему так хотелось встретиться с ней, что, когда он собирался во дворец, эта надежда незаметно переросла в уверенность: да, черт побери, он увидит Флоранс к поговорит с ней. Если бы Одэ хоть немного подумал, то сразу понял бы, что для таких надежд нет никаких оснований. Не требовалось большого ума, чтобы сообразить: королева, а если не ока, так семейство Кончини будет держать Флоранс взаперти и позаботится, чтобы никто не пронюхал, где она находится.
Да, если бы Одэ пораскинул мозгами, ему давно все стало бы ясно и он нее был бы так жестоко обманут своих ожиданиях и не погрузился бы сейчас в пучину мрачного отчаяния. Вот только где это видано, чтобы влюбленные рассуждали здраво? Вальвер же не только не рассуждал, ко еще и распалял себя призрачными надеждами. Тем ужаснее оказалось разочарование.
В довершение всего старый друг Вальвера Пардальян беседовал с королем. А шевалье был единственным человеком в этой блестящей толпе, с которым можно было поделиться горем, поговорить о возлюбленной… Но сейчас Одэ не мог излить Пардальяну душу — и это обстоятельство окончательно добило графа.
Однако Вальвер взял себя в руки, рассчитывая, что шевалье быстро освободится. И восторженно приветствовал короля, о чем мы уже знаем. Милостивое внимание монарха несколько утешило Одэ. Но, к несчастью, аудиенция, которую Людовик XIII на глазах у всего двора дал Пардальяну, изрядно затянулась. Вальвер снова помрачнел и постепенно впал в беспросветное отчаяние. Внутри у графа все клокотало, ему необходимо было выплеснуть свои чувства…
И тут вошел Роспиньяк. Погруженный в сладостные мечты о предстоящей расправе, он просто не заметил Вальвера, А вот тот-то его не упустил, Одэ забыл обо всем на свете — о своем горе, о том, где он находится и кто его окружает… Граф не думал больше— ни о короле, ни о Пардальяне. В мозгу Вальвера крутилась одна мысль.
«Черт возьми, этот негодяй очень кстати… Вот на нем-то я и отыграюсь!»
Не долго думая Одэ сорвался с места и вихрем подлетел к капитану маршальской гвардии. Два прыжка — и Вальвер преградил дорогу Роспиньяку; тому пришлось остановиться.
— Эй, Роспиньяк, куда торопишься? — гаркнул молодой граф. — Да ты просто сияешь от радости! Сразу видно, что напакостил! Ты ведь большой мастак по этой части, а?
— Вы с ума сошли! — аж подпрыгнул Роспиньяк. — Это вам не улица! Вы что, забыли, где находитесь?
На них стали обращать внимание. Роспиньяк побледнел от ярости и до крови закусил губу. Он ответил Вальверу свистящим шепотом, надеясь, что и противник заговорит потише.