– Леша, перекусить не желаешь? – спросил Карауш.
– Вы ужинать? А куда?
– Здесь на втором этаже классный ресторан! Шашлык, цыплята, телятина… Почти как в Одессе.
– Хорошо, я только загляну в гостиницу, вымоюсь.
– Вылет на когда? – спросил Саетгиреев.
– На завтра, если все будет в порядке.
– По холодку?.. А то полоса в обрез, – сказал Чернорай.
– Полосу отремонтируют, я узнавал.
– Ну, мы пошли, – сказал Карауш.
Они двинулись к широкой ажурной лестнице на второй этаж, а Лютров, шагнув было к выходу, почувствовал на руке выше локтя чьи-то цепкие пальцы. Еще не разглядев, кто это, услышал:
– Проводите меня в камеру хранения, а?
– Валерия!
– Здравствуйте!
– Здравствуйте! – Лютров немного растерялся и не сразу понял, о чем она просит. – Куда вас проводить?
– В камеру хранения, я чемодан возьму.
– Это где?
– Вот там, через площадь. Я боюсь, там парень… Владька. Он вообразил, что может… командовать. Не хочет, видите ли, чтобы я улетала… А я к маме.
Она смотрела то на Лютрова, то на трех парней, мирно стоявших на углу небольшого зарешеченного здания камеры хранения. Один из троих, маленький, лохматый и горбящийся в блатной манере, бренчал на гитаре, что-то напевал. Двое других с нарочитой ленцой поглядывали по сторонам.
– Эти? – спросил Лютров.
– Ага. Проводите? Я только возьму и обратно… А то самолет через сорок минут.
– Кто же они вам?
– Так… никто. Бывшие друзья.
– А получше в этом городе не нашлось?
Она виновато улыбнулась и отрицательно покачала головой, все плотнее сжимая его руку.
Они прошли через площадь. У входа в камеру хранения Лютров вспомнил, что в последний раз дрался двадцать лет назад, и теперь прикидывал, кого следует уложить первым, если эта троица выкажет кулачные намерения. Решил – гитариста, такие бьют в спину и не всегда кулаками. Валерия торопливо отдала служительнице камеры хранения бляшку, висевшую у нее на пальце, Лютров взял чемодан, уже знакомый, синий в белую клетку, и они направились в обратный путь. Троица стояла лицом к ним, дружно засунув руки в карманы, гитара висела за спиной музыканта. Круглоголовый парень, в черно-красной капроновой куртке, сизых брюках и аляповатых башмаках на толстой подошве что-то говорил, не глядя на друзей. Музыкант, сощурившись, смотрел на Лютрова ничего не выражающим бараньим взглядом и отрицательно покачивал головой.
– Ага, боятся, шепнула Валерия, – и Владька тоже.
– Какой это?
– В куртке… Он у них хороводит. А этот, с гитарой, Митрофан, противный, как жаба.
Они вошли в зал, девушка выбрала место поближе к трем, старательно потевшим в новеньких мундирах, сержантам кавказского вида, увлеченно игравшим в нарды, и облегченно выдохнула: