- Чур я ебу Олю, я первый сказал! - заявил я, когда мы на минуту уединились с Яшей в коридоре.
- Это уж мы посмотрим! - самонадеянно не согласился Яша.
Развилась здоровая конкуренция. В процессе трепа мы оба как можно ближе подсаживались к Оле, игнорируя Машу.
И вот после одиннадцати разговор стал затухать. Пора было уходить или ложиться спать, потому что ночь. Мы сделали вид, что якобы уходим.
- Если двери уже заперты, возвращайтесь к нам, - сказали эти дуры, - черт с ней, с репутацией.
Да, это были не ебливые, это были просто очень компанейские дуры с гитарой и желанием душевно поговорить с новыми людьми. Бывают такие уроды в людях. Мы с Яшей спустились на один этаж, затаились, переждали некоторое время и вернулись к этим блядям, еще не понимая провала, с глупой надеждой, которая умирает последней, с предвкушением ебли и легкой борьбы за Олю. Я не сомневался, что Оля предпочтет меня. Яша был уверен в обратном. Он считал, что произвел впечатление своей игрой на гитаре, я считал, что охмурил Олю пиздежом.
- Двери уже закрыты, шмон, облава, не пройти! - телеграфным стилем заявили мы, так и не спустившись к выходной двери. Сделали вид, что хотели уйти, да не удалось и вот теперь, хошь, не хошь, а придется ебаться.
И тут эти глупые дуры, вместо того, чтобы поебаться, сразу заявили, что они будут спать вот здесь, а мы - вот здесь. Они на одной кровати, стало быть, мы на другой. Они даже попросили нас отвернуться, пока они ложились! Прошмандовки.
Легли. Некоторое время мы еще рассказывали друг другу анекдоты, причем бабы рассказывали и сальные! (Ну ду-уры!!!) А потом все на хуй уснули.
Утром в 6 часов в радио заиграл сраный гимн, разбудив нас с Яшкой. Яшка выскочил из-под одеяла и в своих белых трусерах, сверкая и тряся яйцами, помчался в угол выключать приемник.
Больше мы к этим блядям не ходили, хотя они и звали еще разик поговорить вечерком. (А может, хотели исправить свою ошибку? Я все-таки верю в людей).
Между тем у нас в корпусе все были уверены, что мы с Яшей ушли ебаться. Больше всех сокрушался Соломон, который спал на моей кровати:
- Никонов с Макеевым ебутся, а мы тут Муму ебем!
Даже Соломон - блядовед, хуеграф и пиздолюб - не сумел снять тут никакого ёбова, хотя я думал, что свинья везде грязи найдет.
- Что? - с надеждой спросил нас неебаный Баранов. - Спали на разных кроватях?
Видимо, неебаному Баранову вульгарная ебля представлялась таким сверхсобытием, что он никак не мог принять в свой ум, что мы вот так вот просто могли пойти на ночь и поебаться. Он чуть-чуть завидовал и слегка ревновал нас к удаче. На его счастье, все так и получилось, как он спросил. Мы не поебались тогда. И Баранов облегченно рассмеялся.