– А все-таки? Может быть, на первый взгляд и не очень большой?
– Ну... – Коршунов замолчал, неопределенно разведя руками.
Он молчал несколько секунд, затем произнес:
– Понимаете, мне бы совершенно не хотелось примешивать к этой истории дела, которые к ней не относятся. Мало ли что было в фирме, это все чушь.
– Константин Александрович, – вложив в интонацию своего голоса как можно больше убедительности, сказала я, – у меня не раз бывали ситуации, когда то, что казалось на первый взгляд мелочью, впоследствии приобретало решающее значение. Поэтому расскажите, если что-то знаете. Поверьте, зря я никого обвинять не буду. Да у меня и не получится, если человек ни при чем, согласитесь...
Коршунов помолчал еще чуть-чуть, затем с легким вздохом сказал:
– Ну хорошо. Была у нас не очень приятная история в недалеком прошлом. Один сотрудник нашей фирмы повел себя недобросовестно, и его пришлось уволить. На прощание он накричал в лицо нам с Виталием всяких гадостей и ушел, хлопнув дверью. Это единственный неприятный инцидент, который я могу вспомнить. Но сразу вам скажу, что убивать Виталия смысла у него не было, к тому же он не из той породы. Мужик, конечно, с гнильцой и в принципе способен на любую пакость, но не на убийство.
– Почему? – поинтересовалась я. – Почему вы так уверены?
– Потому что хорошо его знаю. Такие действуют подленько, исподтишка. Открыто же они максимум что могут, так это словесно облить вас грязью, оскорбить. Что он и пытался сделать перед уходом, – пояснил Константин.
– А как сложилась судьба этого человека после того, как вы его уволили? – спросила я.
– Понятия не имею. Я его больше ни разу не видел и не интересовался. – На лице Коршунова появилось холодное равнодушие.
– А сколько времени прошло с тех пор, как его уволили? – методично задавала свои вопросы я.
– Около двух месяцев где-то или чуть меньше, – помолчав, ответил Константин.
– Вы извините меня, Константин Александрович, – торопливо проговорила я, – но вы сказали, что хорошо знали этого человека. Он что, долго у вас работал? У вас были доверительные отношения? И почему вы взяли его на работу, если знали, что он, по вашему выражению, «с гнильцой»?
Коршунов, нахмурившись, молчал, и было видно, что эти вопросы ему неприятны. Тогда я прямо сказала:
– Константин Александрович, мне нужно знать имя и фамилию этого человека. И вообще все, что вам о нем известно.
– Татьяна Александровна, я уже говорил... – начал Коршунов, но я его перебила:
– Да-да, я помню все, о чем вы говорили, и я вас прекрасно поняла. Но все же?