– Конечно правда, – удивился Русанов. – Ты же сам говорил, что другого выхода нет. А ей ведь никак нельзя обратно уезжать, ты понимаешь. Да я ведь и Петровичу обещал, так что…
– Я тебе не о том! – снова вышел из себя Никита. – Ты по-настоящему женишься?
– Вот ты, ей-богу, чудной! Кто ж по служебной необходимости на такой серьезный шаг пойдет…
– Ладно, – махнул рукой Никита. – Сдаюсь. Один – один. Иди отсюда!
– Ну что, Русанов, поедешь со мной на встречу с агентом в Склиф? – спросил Никита после обеда.
Честно говоря, он боялся ехать в больницу один. После того как он нежно сжимал ее руку, испугавшись, что она тяжело ранена, что он ей скажет теперь, как на нее посмотрит…
– А чего не один? – усмехнулся Русанов. – Боишься, что тоже жениться по служебной необходимости придется?
Русанов хотел было еще съехидничать – что, мол, подставил симпатичного агента, а теперь в кусты, вместо того чтобы как честный офицер… Но, взглянув на смущенное лицо Никиты, мгновенно понял, что сейчас лучше не шутить, и сказал только:
– Ладно. Нам что, мы люди подневольные. Куда начальство скажет, туда и пойдем. Так что всегда готов. – И шутейно вытянулся в струнку.
До Склифа машина домчалась за четверть часа. И еще добрых пятнадцать минут Орел с Русановым потратили на Ирину Александровну, заведующую отделением. Она никак не хотела дать разрешение на встречу с Любой. Ну не любила она милиционеров, терзающих ее бедных больных расспросами.
Ребята же сладко пели ей в два голоса, обещая, что они сами не дадут Любови Петровне вымолвить хоть слово, что она будет молчать, что они только поздороваются, вкратце ей расскажут последние новости и тут же уйдут. И больше Ирина Александровна их никогда в жизни не увидит.
На все эти песни ответ был один:
– Она еще слаба! Вы что, не понимаете, что этими вашими разговорами можете убить больную!
– Да что ж мы, звери какие? – возмущался Никита. – Она нам живая нужна!
Когда он утомлялся, в разговор вступал Русанов:
– Ирина Александровна, вы же понимаете, что наша просьба не личная прихоть? Поверьте, это чрезвычайно, чрезвычайно важно.
Но все было тщетно, по крайней мере, до тех пор, пока Русанову не пришло в голову добавить:
– Я вам даю слово русского офицера!
И вот тут-то суровая Ирина Александровна сломалась.
– Ровно пять минут, и ни минутой больше, – сказала она. – Я засекаю время.
Русанов с Орлом кинулись к дверям кабинета.
– Постойте, молодые люди! – услышали они голос за спиной. Ирина Александровна вытаскивала из шкафчика два халата и матерчатые бахилы. – Извольте надеть обмундирование, господа офицеры.