— Куда отвезти тебя после клиники? — спросил Митчелл, когда дело близилось к выписке. — В новую квартиру на Пятой авеню? Или, может, ты хочешь пожить с Марджи какое-то время?
— Знаешь, есть одно место, где мне действительно хотелось бы сейчас пожить, — неуверенно произнесла она.
— Скажи мне, и мы туда поедем.
— Дом Джорджа.
— В Калебс-Крик? — Ее выбор явно привел Митчелла в замешательство. — Это так далеко от города, и потом...
— Ты спросил, где я хочу жить, — сказала она. — А я сейчас не желаю никого видеть. Хочу спрятаться... побыть в тишине. И спокойно подумать.
— Ох, вот слишком много думать тебе сейчас совершенно ни к чему, — возразил Митч. — К добру это не приведет. Ребенка все равно не вернешь, так что лучше поскорее забыть о нем.
— Это был мальчик? — едва слышно спросила Рэйчел.
Ей давно хотелось спросить об этом, но она боялась еще больше разбередить свою рану. Ваксман, впрочем, полагал, что она должна получить ответ на все свои вопросы, так как это поможет ей примириться с потерей.
— Да, — кивнул головой Митчелл. — Мальчик. Я думал, ты знаешь.
— Для мальчика мы уже подобрали несколько имен, а для девочки нет, — прошептала она, чувствуя, как глаза ее застилают слезы. — Помнишь, ты хотел назвать его Лоренсом?
— Рэйчел, прошу тебя, не надо.
— А мне ужасно нравилось имя Макензи...
— Ради бога, Рэйчел, пожалуйста...
— И тогда все звали бы его... — ком в горле мешал ей говорить, — Мак...
Она зажала рот руками, пытаясь сдержать рыдания. Но тщетно.
— Его звали бы Мак, а ему бы это не нравилось, — выпалила она и залилась слезами.
Немного успокоившись, она промокнула нос бумажным платком и взглянула на Митчелла. Он отвернулся, опустив голову на руки, но даже сквозь слезы она разглядела, что плечи его сотрясаются от рыданий. Она ощутила внезапный прилив пронзительной нежности к нему.
— Бедный мой, милый мальчик... — прошептала она.
— Мне так жаль. Я не должен был... — всхлипывал Митчелл.
— Нет, любимый мой, нет. Ты ни в чем не виноват. — Она поманила его к себе. — Иди сюда. — Он затряс головой, упорно отворачиваясь от Рэйчел. — Тебе нечего стыдиться. Тебе тоже нужно поплакать.
— Нет, нет, — бормотал Митчелл. — Я не должен плакать. Я должен быть сильным. Должен поддерживать тебя.
— Иди ко мне, — улыбнулась она сквозь слезы. — Пожалуйста.
Он нерешительно повернул к ней свое покрасневшее, все в слезах, лицо. Рот его жалко кривился, а подбородок дрожал.
— Господи. Господи, Господи. Почему это случилось именно с нами? Чем мы провинились?
Он напоминал несчастного ребенка, который не знает, за что его наказали, и обижен на несправедливость.