– В профессиональном плане, господин мой… – бормотал эскулап, словно подыскивая подходящий ответ. – Я, право слово, удовлетворен… Я – весь в почтении… Я – человек гордый и счастливый…
Странный смешок в словах доктора Прунскваллера несколько встревожил Стирпайка – но только потому, что он слышал его впервые. Говорить с легкой улыбкой всегда было в манере лекаря.
– В самом деле, господин мой, все хорошо, все отлично, ха-ха, я очень даже удовлетворен… Я…
– Ну и прекрасно, – сказал герцог, бесцеремонно прерывая излияния врача. – Ты ничего не заметил? Ну, такого странного? Может, что-то показалось тебе в нем не так?
– Необычным, хотите сказать? – уточнил Прунскваллер.
– Именно, – повторил терпеливо аристократ. – Можешь мне смело все доверить и ничего не бояться.
Тут же хозяин замка посмотрел по сторонам, но ничего подозрительного не заметил.
– Вообще-то все в порядке, звенит, как колокольчик, ха-ха, – продолжал эскулап.
– Да к черту колокольчики! – воскликнул герцог.
– Но, мой лорд, ха-ха… Я, признаться, несколько растерян, ха-ха… Если не как колокольчик, то как именно?
– Я про лицо, про лицо спрашиваю, – гневно закричал аристократ. – Ты видел его в лицо?
Врач нахмурился и потер подбородок. Наконец он поднял глаза, и герцог требовательно посмотрел на него. Наконец-то лекарь сумел сформулировать ответ, но, разумеется, в своем стиле:
– Ха-ха! Лицо у него, точно как у вашего сиятельства!
– Ты сам подметил это, не врешь? – упорствовал герцог. – А ну не темни.
– Да, я определенно разглядел его лицо, – затараторил эскулап, забывая на этот раз о своем неприятном смехе.
– А ну, говори теперь – тебе показалось это странным или нет? А может, оно вовсе не мое – лицо?
– Говоря профессиональным языком, – заговорил доктор Прунскваллер, – впрочем, тут нужно употреблять непонятные вам термины… Я бы сказал иначе – лицо было несколько необычно…
– Необычно – значит, уродливо? – уточнил лорд Гроун.
– Несколько нестандартно, – сыпал эвфемизмами лекарь.
– Но какая разница-то? – застонал аристократ.
– Прошу прощения, сударь?
– Я спросил, безобразно ли оно, и получил ответ, что оно необычно. Почему ты виляешь? Говори ясно.
– Господин, – воскликнул Прунскваллер, хотя и на сей раз в его голосе не слышалось особо выраженной интонации.
– Если я спрашиваю, отвратительно ли лицо, отвечай мне тем же словом, понятно? – тихо, но грозно спросил лорд.
– Понял, понял, господин…
– Выходит, ребенок отвратителен, – мрачно заметил Гроун, но тут же встрепенулся и с надеждой спросил: – Слушай, а ты видел когда-нибудь более уродливых младенцев?