Ферранте взглянул на меня сверху вниз.
— Жаль, что ты женщина. Из тебя получился бы хороший король. Ты больше всех похожа на своего отца. Ты гордая и безжалостная — в точности как он. Но в отличие от него, у тебя достаточно присутствия духа, чтобы поступать так, как нужно королевству. — Он вздохнул. — Не то, что этот дурень Феррандино. Все, что ему нужно, — это восхищение красивых девчонок да мягкая постель. Ни хребта, ни мозгов.
— Глаза, — повторила я.
Они беспокоили меня. В них было какое-то извращение, которого я не могла понять. Я слышала, что дед только что сказал мне, — слова, которые я не желала слышать. Я хотела отвлечься и забыть про них. Я не желала походить ни на короля, ни на моего отца.
— Упрямая девчонка, — сказал дед. — Глаза вынимают, когда тело мумифицируют, иначе никак нельзя. У первых экспонатов были просто опущенные веки поверх пустых глазниц. У них был такой вид, будто они спят. А я хотел, чтобы они слышали меня, когда я говорю с ними. Я хотел видеть, что они слушают.
Он снова рассмеялся.
— А кроме того, это более эффективно. Мой последний «гость» — в какой ужас он пришел, увидев, как его пропавшие сотоварищи смотрят на него!
Я попыталась отыскать во всем этом смысл со своей наивной точки зрения.
— Бог сделал тебя королем. Значит, если эти люди предатели, они пошли против Бога. Убить их не было грехом.
Мое замечание не понравилось деду.
— Нет такой вещи — грех!
Он помолчал. Затем тон его сделался поучительным.
— Санча, чудо святого Януария… Оно почти всегда случается в мае и сентябре. Но когда священники выносят реликварий в декабре, как ты думаешь, почему чудо зачастую так и не происходит?
Этот вопрос захватил меня врасплох. Я понятия не имела, что на него ответить.
— Думай, девочка!
— Я не знаю, ваше величество…
— Да потому, что в мае и сентябре теплее.
Я по-прежнему не понимала. Замешательство отразилось на моем лице.
— Пора тебе перестать цепляться за эти глупости насчет Бога и святых. На земле есть лишь одна сила, властная над жизнью и смертью. В настоящий момент здесь, в Неаполе, этой силой обладаю я. — Он снова подтолкнул меня. — А теперь думай. Вещество во флаконе сначала твердое. Представь себе свиной или бараний жир. Что происходит с жиром, когда мясо жарят на вертеле, то есть размещают рядом с жаром?
— Он капает в огонь.
— Жар превращает твердое в жидкое. Так что вполне возможно, что если ты вынесешь реликварий из холодного темного чулана в кафедральном соборе на солнце теплым днем и подождешь немного — il miracolo е fatto. Твердое превратилось в жидкое.