Он буквально уничтожал других, подвергая критике и осмеянию их профессиональные и личные качества. И лишь теперь ему открылось, что всегда были наставники, готовые помочь ему преодолеть внутреннюю неуверенность в себе.
Все они оказывались рядом в нужный момент, чтобы указать ему иной путь, но он полностью игнорировал их.
Он шагал по жизни, как по туннелю, устремляясь только вперёд и не глядя по сторонам. А ведь, было немало знаков, указывающих, что ему следует приостановиться, подумать, стоит ли жить так, как он живёт, и заниматься тем, чем он занимается.
А занимался он созданием новых технологий. Это было чревато многими проблемами и опасностями, однако, он не принимал их в расчёт.
Он позволял своим работодателям подбрасывать ему новые теории и даже непривычные физические принципы, даже не спрашивая, откуда они взялись.
Они работали, и только это имело значение для него, потому что они приносили ему успех, признательность, признание.
Он всё приносил в жертву своей потребности быть признанным… и сам стал такой жертвой. О Господи, подумал он, мне так и не удалось. Мне никогда не удавалось.
Тут перед его внутренним взором возникла новая сцена, на сей раз — из его предыдущего существования. Он увидел себя в Южных Аппалачах, в девятнадцатом веке.
В большой палатке несколько человек склонились над картой. Фонари бросали блики на брезентовые стенки.
Все присутствующие офицеры сходились во мнении: надежды на мирный исход больше нет. Война неизбежна, а потому, здравый смысл диктует: нападать, и нападать немедленно.
Будучи одним из двух заместителей главнокомандующего, Уильямс вынужден был согласиться с общим мнением.
Выбора нет, понял он: выразить несогласие означало бы своими руками положить конец собственной карьере. Кроме того, даже попытайся он разубедить остальных, у него ничего бы не вышло.
Наступление всё равно состоялось бы, и, похоже, этому наступлению суждено было стать последним крупным сражением войны с туземцами на востоке страны.
В палатку вошёл часовой с сообщением для генерала: кто-то из поселенцев просил о немедленной встрече с ним.
Глянув наружу из-под откинутого полога палатки, Уильямс увидел белую женщину, хрупкую, на вид лет тридцати; в глазах у неё стояло отчаяние.
Позже он узнал, что она — дочь миссионера и явилась от имени индейцев с предложением мира, причём, сама подвергалась большому риску, склоняя их к выработке этого предложения.
Однако, генерал отказался принять её. Она кричала, умоляла его выйти из палатки, но он приказал вывести её из лагеря и не подпускать на ружейный выстрел.