На скалу я взобралась по скобам, число которых уменьшилось. Это обстоятельство напомнило мне, что после полуночи начнется отлив. Он может мне помочь. Затем я обследовала бухточку, пройдя до ее выхода в море. Вдоль скалы там тянулось что‑то вроде полочки, по которой, хотя и с трудом, но можно было пройти. Я решила протащить за канат свою лайбу до конца полочки, потом мне надо будет свернуть вправо, потом влево, и я выплыву в океан. Если бы меня было две, провернуть эту операцию не составило бы никакого труда: вторая стояла бы по другую сторону бухточки и в нужный момент тянула бы за другой канат. К сожалению, раздвоение следовало исключить. Я внимательно осмотрела невооруженным глазом и в бинокль скалу напротив. Там тоже было подобие полочки. Что ж, стоит попытаться, когда настанет время. Может, и получится, если использовать отлив.
Мозг работал четко и ясно. Я отдавала себе отчет, что начинаю очень рискованное дело, но другого выхода не было. Вместе с тем, я знала и следующее: в это время года в Атлантике дуют западные ветры, то есть в нужном мне направлении, в тропическом поясе меня не ожидают никакие метеорологические неприятности, кроме жары, взять нужный курс и держаться его я сумею. Большие надежды внушала и скорость яхты. Все плавание не должна занять много времени, всего несколько дней. Так почему же я должна сомневаться в удаче?
Рассмотрела я, разумеется, и другую возможность – не плыть аж до Африки, а добраться до того порта, которым у меня, так сказать, под носом, подплыть к первому попавшемуся кораблю и попроситься на борт в качестве потерпевшего кораблекрушение. И тут начинались трудности. Пусть капитан даже и не высадит меня на берег прямо в руки моих бандитов – высадка в любом бразильском порту будет для меня катастрофой. Заставить же капитана изменить курс и отправиться за океан… И денег маловато, и красота не бог знает какая. А тут еще документы не в порядке. Нет, я решительно отказалась от мысли воспользоваться портом.
День побега за меня назначил патлатый. Он пригласил меня на серьезный разговор и заявил:
– Через три дня приезжает шеф. Поверьте, для вас же будет лучше, если слова нашего умершего друга вы скажете нам, а не шефу. Шеф не очень‑то мягок. Вы женщина благоразумная. Итак, слушаю.
Никогда не была я благоразумной, ну да не об этом сейчас речь. Я задумалась над тем, как поумнее выйти из создавшегося положения.
– Ну ладно, – сказала я, подумав достаточно долго. – А что я получу за это?
Вряд ли патлатый рассчитывал, что я так легко сдамся, во всяком случае, ему не удалось скрыть удивления.