– А в чем вообще дело? – как можно агрессивнее осведомился я.
– Узнаешь, – пообещал мне тот, который сидел рядом со мной. Он был очень доволен собой – спортивного вида парень лет двадцати пяти, коротко стриженый, с квадратной челюстью и очень светлыми глазами. – Все узнаешь. В свое время.
Ладно, подумал я. Я к вам не просился... Гудини освобождался из наручников за полминуты, мне – для одной руки – требовалось минут пять. Я сидел вполоборота к светлоглазому, скованные руки за спиной, и старательно делал вид, что смотрю по сторонам. На самом деле я и не видел ничего снаружи, не до того мне было...
– Но ты, козел, учти, что тебя я не забуду, – сказал я, когда левая кисть выскользнула из браслета и кости встали на место. – Таких ублюдков, как ты...
Он чуть наклонился вперед и вправо, чтобы вмазать мне в челюсть, и подставился: правым запястьем, утяжеленным браслетами, я ударил его в подбородок, а когда он откинулся назад, рубанул по шее. Тут же отключил обернувшегося шофера, перехватил руль, свернул к обочине, кого-то подрезав – завизжали тормоза – ткнулся в бордюр. Вспыхнула синяя мигалка, взвыла сирена – пересекая ряды, ко мне поворачивал полицейский патруль. Нет, это было ни к чему – я, пригибаясь, пересек тротуар и нырнул в подворотню. Меня вело наитие. Другая подворотня... дыра в заборе... низкий заборчик... Наконец, я понял, что оторвался.
Так... вот теперь, сев на эту удобную скамеечку, можно попробовать сориентироваться... Правая рука освободилась, я повнимательнее рассмотрел наручники: странно, нет ни номера, ни фабричной марки... Бросил в мусорный контейнер. Хорошо... где же меня везли? Нет, не помню. Места странно знакомые... вот эти дома за литыми решетками?.. Черт, не могу сообразить. Вон на углу таблички с названиями улиц... Осел ты, Пан, и память у тебя дырявая... хотя, с другой стороны, дорогу проходными дворами ведь нашел же? Переулок Незаметный, улица Деникина – не того Деникина, который Антон Иванович, командующий Добровольческой армией, зимой сорок второго года возглавивший Комитет граждан России и умерший при странных обстоятельствах летом сорок шестого года на борту военного транспорта по пути из Сиэтла во Владивосток, – а того, который "даже не однофамилец": Федор Федорович, премьер-министр первого послебольшевистского правительства России, добившийся для России перехода из статуса протектората в статус земли Рейха... Так: вон тот дом. Подворотня с мусорными баками, старый дворик, столетний вяз посередине... Я поднялся на второй этаж и позвонил. Не открывали долго, я уже поворачивался, чтобы уйти, но тут зашлепали шаги, и знакомый голос спросил: