— Летнее солнцестояние, — не слушая его, сказала мумия. — Ать-ать-ать!!! Вот напасть! Так оскоромиться. А я-то, старый хрыч, который день ломаю голову — о чем же я хотел поговорить с Зелгом! Как ты думаешь, ему сообщили?
— Кто? Кто, скажи на милость?! — возопило привидение, вздымая рукава халата к портрету Карра Алвина да Кассара кисти неизвестного художника.
Как писал по этому поводу дотошный летописец: «Лица, лично знавшие лицо, изображенное на портрете, не отмечают портретного сходства портрета с самим лицом». В замке никто не удивлялся, что художник умер в безвестности.
— Кто додумается до такой глупости? — упрекал между тем Дотт. — Все уверены, что уважающий себя некромант и сам знает, что происходит в Кассарии в день летнего солнцестояния. Меня только полчаса назад осенило, что малыш-то ни сном ни духом — позавчерашние газеты куда-то делись. Небось опять хряки шалили. Юлейну и в голову не придет: это же все равно что учить дедушку кашлять. Думгар соблюдает субординацию. Между прочим, это твоя прямая и непосредственная обязанность — вводить потомка в курс дела.
Воцарилась тишина, если она возможна в узком коридоре с великолепной акустикой, где сокрушенно вздыхают и пыхтят.
— Бедняжка, — посочувствовал внуку Узандаф. — Он как раз вчера поделился со мной планами. Прогуляться хотел, немного отдохнуть от наших ежедневных занятий, слегка развлечься. На него так подействовал этот Мардамон…
Если ты хочешь рассмешить бога, расскажи ему о своих планах.
Вуди Аллен
— Ну, это-то как раз выполнимо, — засмеялся призрак. — Никаких занятий в ближайшую неделю, одна сплошная практика. А что? Смена труда — тоже отдых.
— С другой стороны, если бы он прилежнее изучал семейные хроники, а не писал тайком стишки и не гипнотизировал луну печальным взглядом, глядишь, и подготовился бы морально.
— Не ворчи, — укоризненно покачал головой Дотт. — На него столько всего навалилось. Да, незадача. Кто-то должен открыть Зелгу глаза, пока не поздно. Завтра тут будет сущее светопреставление.
— Вот ты и сообщи, что его ждет. Только деликатно, тактично. Начни издалека. Ты умеешь. Ты же с пациентами как-то общался, со смертельно больными. Родственников морально подготавливал. Утешал, ободрял. Ободрял, спрашиваю?
— Еще чего! — отмахнулся доктор. — У меня самого нервы на пределе. Чуть что — сразу я. Нет, уволь, я эти штучки знаю: крик, писк, визг, истерика. «Ах, доктор, как же так? Я еще молод, я не успел пожить!» Сам сообщай. Если хочешь, возьми кого-нибудь в группу поддержки. А я буду рядом — с лекарственной бамбузякой, нюхательными солями и добрым словом. Чует мое сердце, мальчик сегодня особенно остро будет нуждаться в добром слове и действенном средстве от обморока.