– Мне не верится, что все это на самом деле…
– И мне не верится.
– Ущипни меня.
В дверь постучали. Невероятных размеров Маруся, с белой косой вокруг головы а-ля-Тимошенко, принесла молоко и яйца.
– Маруся, я вас обожаю! Мне так хотелось молока! – Я кружилась вокруг Маруси в огромной пижаме Федора. – Маруся, вы такая аппетитная!
Маруся подозрительно смотрела на меня и молчала.
Федор проводил её до двери.
– А это что? – Я стянула покрывало с большого холста, который был прислонён к стене у входа.
Очень красивый портрет. Молодая девушка держит в руках кувшин.
Я смотрела в глаза девушки, и мне казалось, что я знаю всё, о чём она думала.
– Это полотно может стать гордостью нашего музея, – сказал Федор. – Сестра художника выставила его на продажу, очень дёшево, ровно за столько, сколько ей нужно на операцию. Чтобы город мог купить эту картину и оставить её себе.
– И что город?
– Пока ничего. Но я надеюсь. Всё-таки они должны понимать, что за такие деньги…
– За такие деньги кто-нибудь купит её себе домой!
– Что ты! Это должно быть в музее. Это должны видеть люди.
– Ну, а где мой завтрак? Моя яичница? Хочу яичницу! Хочу яичницу!
– Бегу. Бегу делать тебе яичницу! Если тебе нужно что-нибудь ещё, только скажи. И я сразу побегу. Лучше даже специально что-нибудь придумай, мне хочется что-то делать для тебя. И как же тебе идёт моя пижама!
– Это потому, что она твоя.
– Это потому, что ты такая красивая.
– А вчера ты хотел меня усовершенствовать!
– Я был дурак!
– Яичницу! Яичницу!
Он поставил на стол глиняный кувшин с молоком.
Я пила молоко прямо из кувшина. Раньше я ненавидела молоко.
– Стой! Замри! – воскликнул Федор. Я не успела донести кувшин до рта.
– Как же вы похожи! – прошептал Федор. Он схватил картину с девушкой и поставил её на стол, прямо передо мной.
– Посмотри! Это же твой портрет!
– Я сначала, когда увидела, что картина закрыта пледом, подумала, что ты прячешь от меня изображение своей любимой…
– Да, это изображение моей любимой. Но я это понял только сейчас.
– Ты имеешь в виду меня?
Он кивнул.
Какое восхитительное утро!
– А можно мне у тебя немножко пожить?
– Пожить?! – Федор вскочил и ударился головой о балку. Так же, как вчера Владимир.
– Да, пожить.
Он обнял меня.
– Скажи ещё раз, – попросил он.
– А можно мне у тебя пожить?
Мы смеялись, мы целовались, мы пили молоко из кувшина.
Пока в дверях не появился Серёжа.
– Будем считать, что я не в бешенстве, – сказал он.
А мне уже казалось, что Серёжа существует только в моём воображении.
Он был зол, не свеж, от него пахло перегаром.
– Серёга! – воскликнул Федор, кидаясь к нему с протянутой рукой.