Но я видел, что отец на грани взрыва, и повис всем весом на его второй руке. Не помню, что я там говорил. Наверное, я плакал, клялся что люблю только его и умолял уйти в дом. Так он и сделал в конце концов, обняв меня и мать за плечи.
Я видеть не мог все эти мерзкие физиономии после того, как мать рассказала мне всю правду про их отношения и про моего брата в тот вечер. Но на этот раз сановная мразь не очень-то рассчитывала на то, что я совершу предательство. Дело в том, что даже мать не была уверена, что он врет — в отношении меня. С помертвевшим лицом она рассказала нам в тот вечер про свои сомнения относительно «лекаря», лечившего ее так долго и так странно. Отец был страшно поражен, он действительно видел в свите вельможи тех «учеников лекаря», которых встретил тогда в своем доме, просто не сразу узнал их.
Известно, что есть множество отваров, способных заставить разумного потерять себя и быть послушной марионеткой опоившего. Скажут — спи, будет спать, скажут — клянись, поклянется…
Это было ужасное осознание. Нас троих словно окунули по уши в жидкую грязь. Я рассказал родителям про подсыла-волшебника, который теперь отирался тут же, в свите своего покровителя.
А наутро нашу семью вызвали в Совет городка. Вельможа потребовал моего возвращения по закону, потому что имел свидетелей того, что я являюсь его сыном. Я не был совершеннолетним, я и сейчас еще… ученик. Мать не была знатна и богата, особенно по сравнению с ним. К тому же, у нас обычно ребенок считается принадлежащим к роду отца. Исходя из этого, все в Совете склонялись к тому, что «так будет лучше для мальчика».
Родители не могли взять меня и уехать: наш дом охраняли воины свиты. Охраняли и меня, когда я шел куда-то. Не знаю, действительно ли они собирались увозить меня силой, ведь они получили бы от меня покорности и преданности не более, чем от взбесившегося вивера. Наверное, я бы дрался с ними до смерти. И, боюсь, что это их тоже устраивало: так и так мать теряла меня. Но я нашел другой путь, — эльф снова перевел дух.
Клайду было так же интересно, как в детстве, во время вечерних страшилок в Школе, но при этом он никак не мог отделаться от мысли, что все это — только пересказ какой-то старой книги.
В реальности не бывает таких трагических женщин, таких театральных мерзавцев, таких навороченных драм. Но взгляд эльфа был напонен такой тоской, что язык не поворачивался обвинить его во лжи. Скорее, похлопать по плечу и попросить рассказать все до конца. Так Клайд и сделал.
— Я отправился в библиотеку, куда ходил каждый день. Никого не обеспокоило это обстоятельство. Мои охранники остались на улице, потому что в библиотеке не было окон, и только одна дверь.